– Пока я занималась этим, мне казалось, что да, но позже… я изменила своё мнение.
И опять эти строки, вычитанные где-то в интернете:
«Мой рассвет начнётся ровно в пять утра
На том самом пятнадцатом этаже
Не хочу отпускать, но тебе пора
Забери свою шапку – мне не нужна уже…»
– А у тебя были нормальные отношения? В смысле, может, брак, хотя бы гражданский…
Мне не хотелось отвечать. К счастью, на кухню вошла наглая персидская морда.
– Вот моя семья, – С улыбкой указала я на Персика.
– Мряу? – Удивился он.
Я похлопала по своим коленкам и удивилась даже больше, чем он, когда кот запрыгнул на них и стал мурчать.
– Какой хороший у тебя «лев», – Улыбнулась мама, – Сильно любишь его?
Я перевела взгляд вниз и встретилась с янтарными глазами рыжего кота. Я поняла, что всё это время он любил меня, несмотря ни на что, и страдал, что я воспринимала его, как игрушку.
Я нагнулась и поцеловала кота в макушку, а потом почесала за ушком.
– Конечно, я люблю его. Его и… и вас. Простите меня, если сможете.
– И ты нас прости, дочка, – Тепло ответил папа.
Я не хотела, чтобы после этих слов кто-то из нас опять начал плакать, поэтому переменила тему:
– Я, что ли, зря раскладывала все эти печенья, конфеты и пирожные? – Сказала я шутливо-гневным тоном, – Я для вас старалась! Давайте пить чай и наедаться сладким!
Мне удалось разрядить обстановку и снизить накал: беседа пошла в более повседневном и менее эмоциональном русле. Я слушала о здоровье родителей, о новостях с работы… Сложные темы больше не поднимались, что радовало. Родители уехали поздним вечером. Мы завершили посиделки на самой радостной ноте.
Когда мы снова остались с Глебом Борисовичем после пар, я отчиталась о том, что уже прочла определённую часть книги и о том, как хорошо сложилось общение с родителями.
– Я очень рад, что Вы снова поддерживаете отношения с семьёй, это важно. Каково Ваше мнение о Сонечке Мармеладовой?
– Честно? – Пробормотала я, – С одной стороны, мне в какой-то степени жаль её, а в какой-то… и нет.
– Что Вы думаете о финале? О том, что она тоже искупила свой грех, поехав с Раскольниковым на каторгу?
– Я думаю, что судьба у неё, мягко скажем, не сложилась. Мне запомнилась ещё со школьных времён фраза: «Убийца и блудница». Видимо, из-за её прошлого она не смогла связать свою жизнь с кем-то достойным, только с убийцей, с тем, кто поступил гораздо хуже, чем поступала она сама. Я не говорю о каком-то богатом женихе, больших деньгах… нет. Вы говорили, что Достоевский не осуждал Мармеладову, но я с этим несогласна. Автор поступил с ней в каком-то смысле даже жёстче, чем с Раскольниковым – его осудили справедливо. А она просто влюбилась в жестокого человека и разделила его тяжёлую судьбу.
– Вы считаете, что она просто не смогла привлечь никого более достойного из-за «жёлтого билета»? Что она поехала на каторгу от безысходности, а не от любви?
– Конечно, – Фыркнула я.
– Я услышал Ваше мнение. Оно не совпадает с моим, но не буду спорить, мне была интересна Ваша точка зрения, – Потом он задал мне вопрос совсем не по теме, – Как Вы относитесь к феминизму?
– Я считаю, что феминизм полностью изжил себя, – Пробормотала я, – Да, несомненно, в прежние времена было важно бороться за права женщин, и спасибо тем феминисткам, которые смогли поставить знак равенства между мужчинами и женщинами. Но сейчас, когда права одинаковы у всех – лично я не вижу смысла в современном феминизме.
Глеб Борисович опять мягко возразил:
– Формально – да, перед законом сейчас все равны. Но равны ли мужчины и женщины в глазах общества?
– Не поняла, – Пробормотала я.
– Испокон веков в плане интимных отношений мужчинам было дозволено гораздо больше, чем женщинам, – Издалека начал он, – В мусульманских странах мужчина обретал уважение в глазах общества, если был женат на четырёх женщинах и имел десяток наложниц. А женщину, совершившую измену, убивали и считали это справедливым. В некоторых мусульманских странах, кстати, даже в XXI веке происходит примерно то же самое.
– К чему Вы…
– Вас осуждали за то, что Вы продавали свою красоту, – Прямо произнёс он, – Но, по сути, кому Вы делали больно? Только самой себе. Вы никого не насиловали, никого не убивали, Вы не воровали деньги, мужчины сами считали нужным делать Вам щедрые подарки. Вас осудили. А кто осудил тех мужчин, которые покупали Вашу красоту?
Я удивлённо захлопала глазами:
– Почему в глазах общественности те, кто покупает внимание красивых женщин, считаются богатыми и уважаемыми людьми, Альфа-самцами? По сути, Ваши бывшие клиенты ущербны в гораздо большей степени, чем Вы и Ваши «коллеги». Если мужчине нечего предложить приятной ему девушке, кроме денег, если он не может покорить её ни интеллектом, ни харизмой, ни лаской, и всё, что ему доступно – купить общество женщины, разве, их за это осуждать не должны?