— Но где Джулия…
Бен прервал ее.
— Не спрашивайте, — непререкаемо сказал он. — Вам только и надо знать, что Джулия хотела, чтобы картина была у вас.
— Какая красивая! Мне она очень нравится. И я сохраню ее навсегда.
Элинор поставила картину на стол у стены. Она не могла оторвать от нее глаз.
Иллюзия, нежели изображение. И тем не менее от картины исходило ощущение безмятежности, покоя и дремоты.
Элинор рассмеялась и мягко произнесла:
— На месте кошки на картине мог бы оказаться Томасин. — На кошачьей спине тоже были полоски.
— Томасин не похож на эту кошку, — сказал Бен. Он натягивал свое старое потертое пальто.
Элинор встала, подошла к старику, обвила руками его шею и поцеловала.
— Спасибо.
Бен обнял ее, поцеловав в щеку.
— Вы мне почти родня, — сказал он растроганно. — Хотя у меня никого никогда не было. Но знаете, мы с Джулией оба хотели обрадовать вас.
— Ах, Бен, родной вы мой! — нежно ответила Элинор. — Я люблю вас. Спокойной ночи.
Элинор заперла за Беном дверь и услышала, как скрипит снег под колесами отъезжающего автомобиля. Появился Томасин и потерся о ее лодыжки. Она взяла его на руки и зарылась мокрым лицом в пушистый мех.
Спустя минуту она отпустила кота по его настойчивому требованию, и он исчез в выставочном зале, задрав хвост, в направлении некоего секретного места отдыха.
А для нее пришла пора разобраться в себе.
Элинор вздохнула, потирая затылок, и почувствовала, что ужасно устала. Что и говорить, день выдался суматошный.
Она расстелила одеяло на кровати в маленькой кладовой, приготовила тюбик зубной пасты, щетку и крем для кожи, затем прошла в маленький туалет.
Глядя на свое лицо в забрызганное зубной пастой зеркало, она трезвым голосом сказала:
— С днем рождения! Ну что, еще бокал шампанского? Или лучше ляжем?
На улице завывал ветер, и время от времени до Элинор доносился стук неплотно прикрытой фрамуги. Элинор поежилась, включила свет и прошлепала по холодному полу застывшими ногами в рабочую комнату. Там она остановилась, посмотрела на Пикассо и нежно коснулась рамки. Милая Джулия! Милый Бен!
Она выключила электричество и, ориентируясь на пятно света, пошла обратно в кладовую, где было уютно и тепло, но ее все равно била дрожь, пока она раздевалась и тянулась к сумке. Затем она замерла. Проклятье! Она забыла. Во что же ей переодеться?
Все-таки магазин не то место, чтобы спать, в чем мать родила.
Элинор осмотрелась, заглянула в паковочные корзины, на полки, уставленные поломанными вещицами и старой кухонной утварью. На задней стенке были вбиты гвозди, на которых висели садовые инструменты, старенький рабочий комбинезон Бена, ее собственный комбинезон, свитер Джулии и рубашка. «Вот оно, — подумала она, — это прекрасно подойдет. Спасибо тебе, Бен, за твою голубую рубашку!»
Но надев ее на себя, она поняла: рубашку носил не Бен. Полы доставали до колен, рукава были очень длинными, а воротник огромный.
«О, Господи, ведь это рубашка Бентона!»
Элинор не могла снять ее. Приложив воротник к лицу, она почувствовала его запах, и он наполнил ее душу волнами боли и радости. Конечно, конечно, любая женщина в свой день рождения имеет право на фантазии.
Нет, не имеет. Она не может позволить себе фантазии. Ситуация складывалась слишком критически; ей требовались рассудок и логика, а не убаюкивающие предательские мечты об умершем человеке. Скажи это вслух, Элинор: «Он умер».
Ей не требуется снимать рубашку. Ей просто надо прописать себе лекарство — противоядие против нелепых иллюзий. А лекарство было только одно.
Повернувшись к корзине, в которой лежала ее сумка, она порылась в ней, равнодушно взглянув на конверт, который дала ей Марта, нашла плоскую бархатную коробочку и открыла ее, надев великолепное кольцо — подарок Тони — на палец.
Вот что ей поможет.
Элинор скользнула в постель, натянула одеяло до подбородка и сказала: это только лишь рубашка, просто рубашка, для тепла. Она высунула руку из-под одеяла, стряхнула длинный рукав, пошевелила пальцами, и кольцо заблестело, засверкало в слабом свете лампы.
Красивое кольцо. Но что оно принесет ей?
В ее жизни станет больше притворства, больше обмана. Ты лицемерка, Элинор! Ты мечтаешь о Бентоне и принимаешь матримониальное предложение человека, которому никогда не доверяла.
Ну и что! Зато это поможет выжить. Как бы то ни было, она убрала руку под одеяло и заставила себя закрыть глаза. Спи, черт тебя возьми! Уже довольно скоро наступит утро, а немолодые леди нуждаются в отдыхе.