— Заткнись, Джилл, держи себя в руках! — В его темных глазах на застывшем лице горел красный огонек — тот самый опасный взгляд, с которым Элинор уже сталкивалась раньше. Почти бессознательно, увидев его, она придвинулась поближе к Бентону. Ее движение невозможно было истолковать неправильно.
Тони истолковал его правильно. Он сказал натянутым, звенящим голосом:
— Бонфорд, похоже, сведения о вашей смерти оказались слегка преувеличенными.
— Да.
Элинор почувствовала, как Бентон напрягся. Но он не пошевелился, и его лицо осталось невозмутимым.
Тони пробормотал:
— Надо же, везет человеку. — Потом он взглянул на белокурую головку, прислонившуюся к его плечу. — Должен заметить, что ваша супруга не чувствует себя особо счастливой.
— Это от того, что она мне уже не супруга.
— А… — Если одно слово может вместить в себя многие тома, то был как раз тот случай. Пришла очередь Джилл напрячься. И во взгляде, который она адресовала Тони, крылась тревога.
А Бентон почти радушно сказал в пустоту:
— Так что, если хотите, можете забирать ее. Она свободна.
Темные глаза Тони презрительно остановились на Элинор.
— А я думал, что нахожусь в процессе обретения кое-кого другого.
Элинор открыла рот, но давление руки Бентона помешало ей высказаться. Высказался он:
— Я думаю, что вы теперь понимаете, что процесс остановлен.
— Или приостановлен.
— Нет. Остановлен.
Но Тони смотрел мимо Бентона Бонфорда, словно его здесь и не было, и сказал, обращаясь непосредственно к Элинор:
— Мне предложили присоединиться к «Сотбис». Я хочу, чтобы вы были со мной, Элинор. Вы знаете, что я нуждаюсь в вас. Поразмыслите, дорогая. Ведь вы живете в одной вселенной со мной, а не с этим ковбоем на тракторе.
Внезапно Джилл подняла голову; она посмотрела на Тони, широко распахнув глаза. И грубо сказала:
— Однако.
Энтони спокойно ответил, не отводя глаз от женщины, стоявшей в другом углу комнаты:
— Элинор понимает.
Странно, но Элинор действительно понимала его. И еще она верила его словам — Тони действительно думал, что она нужна ему. И еще, вероятно, — усмехнулась она, к собственному изумлению, — он понял, что хочет ее.
Она очень тихо и спокойно произнесла:
— Тони, послушайте.
— Дорогая, когда я вас не слушал?
— Да никогда. А особенно когда голова ваша занята другим. И теперь вы тоже ведете себя, как осел. Слушайте меня, черт возьми. — Тони пожал плечами. Она сказала: — Вчера, в мой день рождения, Бен вручил мне Пикассо.
Было бы нелепицей, если бы Тони ответил: какого Пикассо? Он лишь переспросил:
— На самом деле? Господи! — И его глаза жадно окинули комнату. Увидев картину, он оттолкнул Джилл и рванулся к полотну. Очень быстро.
Но Бентон оказался проворнее. Элинор не ожидала, что такой грузный мужчина может передвигаться с такой быстротой. Он опередил Тони и прислонился к столу, словно невзначай.
Тони заметил конверт, лежащий возле картины. Обогнув Бентона, он схватил его и прочел записку. И тут стало видно, как он побледнел. Почти содрогнувшись, он вздохнул и сказал Бентону:
— А, вы видели того Пикассо во время вашей поездки в Россию.
— Да.
Их взгляды встретились.
Тони тихо выругался, злобно и грубо, встряхнув головой:
— Что за невероятная, нелепая неудача!
— Не совсем.
— Это было ошибкой. Элинор, вы ведь знаете, что лично я никогда бы не продал такую вещь Джулии.
Теперь уже Бентон качнул головой. Он сказал:
— Ошибкой было то, что вы продали картину. А вот подделка была намеренной.
— Бонфорд, ради Бога, чего вы хотите? Крови? Вы уже ее получили! Я шесть недель искал картину, — прошептал Мондейн.
Джилл так и стояла посреди комнаты, всеми забытая, покинутая, сбитая с толку и ничего не понимающая. Внезапно она тоже оказалась у стола, вклинившись между двумя мужчинами, плача и причитая:
— Да кому какое дело? Кому какое дело до какой-то дурацкой картины? Что теперь будет со мной? Бентон, у меня нет ни гроша. Я все истратила — деньги, которые смогла получить после продажи твоей фермы, и деньги от продажи мебели — все. Я ухожу. Но не ждите от меня, что я уйду с пустыми руками, и если вы заставите меня сделать так, то сами же пожалеете.
Бентон рассмеялся ей в лицо. Смех был искренним. Тони Мондейн посмотрел на него как на сумасшедшего, а Джилл — со страхом и неуверенностью.