Рассмеявшись, Энтони бросил горсть камешков на спокойную гладь озера и выключил зажигание.
Какое-то время они сидели в тишине. Элинор склонила усталую голову на руку, глядя на величавую мерцающую поверхность озера, по которой танцевали серебристые блики, появляясь на воде, когда несущиеся по небу облака открывали луну.
Энтони Мондейн смотрел на Элинор, пытаясь угадать, когда ему следует начинать действовать. Однако, как ему кажется, это обещает быть не таким уж неприятным. Элинор действительно была очень соблазнительной дамой. Определенно она обладала привлекательной внешностью и женственностью: мягкая линия груди обращала на себя внимание, когда Элинор сидела вот так, опершись подбородком на руку.
И к тому же она уже побывала замужем, имела ребенка. Может быть, она и бисексуальна, но какая ему разница, если ему удастся добиться своего.
Из-за деревьев вышли четыре оленя, прошли через узкий залив и грациозно проложили свой путь по кромке воды. Трое из них принялись пить, издавая фыркающие звуки и рассыпая серебристые брызги. Самец, подняв гордую голову, настороженно осматривался. И затем они вновь отступили назад, в сумрак листвы.
Элинор вздохнула — тихий звук в звенящей тишине. И вдруг заметила, что длинная рука Энтони обнимает ее за плечи. Когда же это случилось?
Но это было так приятно. Он был теплым и спокойным.
— Может быть, — сказал он с тихим смехом, — нам для примера и не понадобится наблюдать за местной молодежью.
Его длинные пальцы обхватили ее шею нежно и мягко.
«Господи, — подумала она, — прошли годы с тех пор, когда такие вещи происходили со мной. С тех пор, когда меня обнимал мужчина, или хотел обнять. Я заперта. В ящике, который сделан моими собственными руками. Хочу ли я этого? Стоит ли мне делать шаг навстречу?»
Но Элинор не ответила на свой вопрос. Не успела. Те же самые длинные пальцы взяли ее за подбородок, и их лица сблизились. Он коснулся губами ее губ — сперва осторожно, а затем с требовательной силой. Его рука скользнула вниз, удивительно легко расстегивая платье и обнажая плечи, лаская теплую мягкую грудь, дразняще касаясь похожих на бутоны сосков, заставляя их делаться твердыми.
— Где же вы были? — спросил он, горячо шепча ей на ухо. — Где ты была? Почему я видел только Джулию? Господи, Элинор Райт, ты так похожа на Мадонну Боттичелли.
Ее тело отзывалось на забытые ласки: грудь тяжело вздымалась, а сердце билось с головокружительным глухим стуком. Но она не могла себе поверить. Это не могло быть правдой. Не сейчас.
Он заметил, что Элинор отстраняется; сначала Энтони, точнее, его неистовое тело проклинало, но затем он с покорностью смирился с ситуацией, хоть и не без скрытого самодовольства. Он понял: женщина в Элинор не умерла… Все в порядке. Теперь назад. Продолжение следует.
— Простите, — сказал он осторожно ей на ухо, убирая руку с соблазнительной бархатной груди, поднимая платье на ее плечи. — Время мною выбрано неудачно. Прошу прощения. Но вы оказались такой привлекательной.
Подтолкнув ее вперед, он застегнул платье и слегка сжал ее плечо. Его голос едва долетал до нее:
— Вам лучше поехать домой, я отвезу вас, Цирцея[14]. Но позже мы продолжим, в более подходящих условиях. Хорошо?
И он тронул машину с места, развернулся и выехал на дорогу, ведущую прочь от озера.
Хорошо? Действительно? Она не знала. Она ничего не знала.
— Я… я… — едва слышно сказала она. Затем, глубоко вздохнув, она, наконец, обрела связность речи. — Да, хорошо. И, кроме этого, я, я… не знаю, что еще сказать.
— Ничего. — Протянув руку, Энтони коснулся ее пальцев. — Абсолютно ничего. Но запомните, это повторится вновь, и я обещаю, что обстановка будет более соответствующей случаю. — И его рука снова легла на рулевое колесо.
До города было всего десять минут езды, но Элинор они показались вечностью. Остановив «порше» в тени, которую отбрасывали викторианские башенки под луной, он рассмеялся.
— Не убегайте, — сказал он. — Вам это ни к чему. Постарайтесь уснуть, Цирцея. Мне проводить вас до дому?
— Нет, спасибо, я прекрасно доберусь сама.
— Завтра в котором часу?
— Похороны? В десять.
— Хорошо. В девять тридцать я у вашего дома. Договорились?
— Да.
Он отпустил ее, на прощание похлопав по ледяной руке, и добавил:
— Спокойной ночи, и помните, вам необходимо поспать.
Взмахнув рукой, он уехал прочь.
14