Но она улыбнулась и мягко сказала:
— Нет, Тони. — И, поставив стакан на стол, двинулась к двери. — Что же произошло с честью скаута?
— Вы украли ее…
— Не надо играть словами, к тому же я должна возвращаться в магазин. Наверное, Бен решил, что мы с миссис Бонфорд сцепились друг с другом, словно кошка с собакой. Давайте, пошли.
— Ну что же, сдаюсь. Дело в том, что сейчас неподходящее время, чтобы заниматься любовью.
— Дело не во времени, а в месте. И я не привыкла к тому, чтобы заниматься любовью в захолустном мотеле во время перерыва на кофе.
Мондейн пожал плечами и благодушно воспринял ситуацию. Тони в последнее время вообще проявлял чертовское благодушие. Он запер дверь и помог ей устроиться в ее машине. Обратная дорога в магазин превратилась для него в упражнение по восстановлению самоконтроля, пока они не свернули в проулок.
И там Тони обнаружил, что дорога блокирована огромным крытым фургоном, развернутым к грузовой платформе. Недалеко стояла смутно знакомая ему толстуха в неимоверно широких джинсах, а рядом с ней он увидел высокую блондинку с гибким телом в облегающих брюках. Они вместе руководили погрузкой в фургон дивана Джона Белтера.
Элинор все заметила тоже и чуть не врезалась в фургон. С трудом затормозив, она издала жалобное:
— О, Господи!
Она поняла, что здесь происходит, но уже ничего нельзя было сделать.
Забыв о том, что позади нее скользит «порше», она беспомощно смотрела, как Джилл Бонфорд с изяществом танцовщицы спрыгивает с платформы и идет к ее машине.
Под щеголеватой кофтой на ней была надета тонкая полосатая блуза, из-под которой виднелся уголок бюстгальтера, не прикрывавшего, а скорее подчеркивавшего красоту белоснежной груди. Она шла, и ее белокурые пряди развевались на ветру. Цоканье высоких каблучков можно было назвать поэмой во славу движения. Джилл остановилась, наклонилась к окошку машины, и плотная ткань не могла скрыть соблазнительной красоты ее тела. Ее глаза сверкали, словно искрящийся сидр.
— Вы были правы! — воскликнула она, обращаясь к Элинор, которая беспомощно вцепилась в рулевое колесо. — Я даже накинула тысячу, и она все равно купила. А теперь ей нужны стулья в стиле королевы Анны с павлинами на обивке. Старик достает их со склада. Как вы думаете, что еще можно спихнуть этой старой тетке?
Элинор была безмолвна. Тут внезапно возник Тони и сказал:
— Звучит так, словно вы уже провернули хорошенькое дельце.
— Да я сама себе не верю. Двадцать пять тысяч долларов, и это еще не предел, всего за полчаса работы. Магазин можно распродать не целиком, а по частям и до самых плинтусов.
Тони осторожно ответил:
— Сделать это не всегда бывает так просто. — Он протянул руку, стараясь не смотреть на застывшую Элинор с яркими пятнами румянца на смертельно побледневших щеках. — Энтони Мондейн.
— Джилл Бонфорд. — Она протянула ему в ответ руку; ее глаза пристально осматривали красивое лицо, литую шею, шелковую рубашку и модный галстук. — Вы здесь работаете?
Он рассмеялся:
— Нет, у меня магазин в Сент-Луисе.
— И вы тоже торгуете таким образом? Тысячи долларов одним махом? Господи! Я даже ей не поверила. Она явилась сюда со своим бараном-мужем и сказала: «Я хочу это, это и это», — а он только кивал. А потом они подписали чек. Господи, ведь чек годится, не так ли?
— Лучше некуда. Я думаю, что я знаю этих ребят.
— Ого. — Она приложила руку к груди, с облегчением выдохнув: — До сих пор мне не приходила мысль о недействительном чеке. Я так разволновалась. Думаю, что новичкам всегда везет. — Тут она неожиданно взглянула в застывшее лицо Элинор: — Знаете, а я вам вчера не поверила.
Элинор горестно кивнула. Еще никогда в своей жизни она не чувствовала себя так отвратительно беспомощно. Над их головами с погрузочной платформы раздался резкий голос:
— Доброе утро, миссис Райт. Я же сказала, что вернусь.
— Что вы и сделали, — ответила Элинор со спокойствием человека, подающего в отставку.
Тони открыл перед Элинор дверцу, и она выбралась из машины, держась за нее, чтобы не потерять равновесие.
«Придется проглотить эту пилюлю, Элинор. Эта женщина имеет полное право продавать».
Внезапно Джилл Бонфорд уставилась на нее, изучая модное красное шерстяное платье и аккуратно подстриженные седые волосы и вызывая в памяти свои впечатления вчерашнего дня. Ее глаза перемещались на Энтони Мондейна и обратно на Элинор. Затем она прикрыла их из осторожности.