— Ты слышал, Ингвар? — насмешливо изогнул бровь Эдвин, подначивая и усиливая переживаемые герцогом эмоции. — Командовать ты можешь только своими бабами, а в высшую политику лезть не смей!
Ингвар широко замахнулся и залепил изо всех сил пощечину младшему мужу, развернувшую и отбросившую того на край дивана, о который он ударился ребрами, еле успев подставить руки, чтобы не улететь дальше. Альваро быстро пришел в себя и обернулся. У него изо рта хлынула струйка крови из-за прокушенной губы:
— Как же просто сделать так, чтобы вы забыли о клятвах, мой старший муж!
— Пойдём, я покажу тебе дворец, — Ингвар приобнял друга за плечи, отворачиваясь, хотя слова Альваро, схожей громкой пощёчиной продолжали звенеть в его ушах, но он волевым усилием заставил себя выкинуть пронзительный взгляд младшего мужа из головы и вывел Эдвина прочь, проследовав узкой тропинкой между цветущих кустов под своды портика.
До глубокой ночи Ингвар был занят тем, что рассказывал Эдвину о своей жизни в Байонне. Он не только провёл друга по комнатам и садам дворца, показывая на каждый камень, который необходимо было вернуть на должное место, украсив росписью и мозаикой, но и с гордостью показывал, как собственноручно помогал мастерам, присланным из Энсины. Потом познакомил с женщинами и своими детьми, похвалившись, что завёл себе гарем не хуже, чем у правителей южных морей, выделив каждой матери своего ребёнка по несколько комнат, окружив их слугами, исполняющими любой каприз. Эдвин конечно был заинтересован и в том, чтобы увидеть военный лагерь. Они сели на украшенных богатой сбруей коней и отправились в горы, где пребывали до самого заката, и Ингвар рассказывал о том, какие крепости были возведены для защиты границ.
Обратно во дворец они вернулись затемно. Обильно отужинав и выпив вина, расположились на балконе, приглядываясь к ночным созвездиям и вспоминая прошлое. Тогда Эдвин тоже поведал и о своей жизни, внимательно изучив всё, чем сейчас дорожил Ингвар. У короля тоже были любовницы и бастарды, о которых он знал, не знал или догадывался, но это было не столь важным — он был обручен с принцессой из западного государства Дорсея, раскинувшегося на островах, в котором Эдвин первый раз был заложником, и в котором нашел Ингвара. До момента свадьбы оставалось еще четыре месяца — принцесса Амьентара была еще слишком юна и не достигла брачного возраста.
Этим браком король Эдвин Готвинд скреплял узами мира своё королевство с западом, и уже ничто не угрожало его берегам, в особенности тогда, когда несколько военных и торговых кораблей были построены, но беспокоила лежащая на юге Арнаута. Эдвин рассчитывал, что именно флот, чья крепкая корма будет возведена из леса Байонны как раз и составит мощную силу против ближайшей Арнауты и сможет продвинуть влияние Готвиндов на юг, но честолюбивым планам короля Эдвина мешала именно Байонна с глухим нежеланием графа де Энсина потакать желаниям своего северного сюзерена.
Ингвар соглашался, поддакивал, полностью поддерживая мысли Эдвина, давно устремлённые за горизонт, до того момента как король, разлив по кубкам очередную порцию вина, не глянул на него своими тёмно-зелёными омутами и не произнёс:
— Друг мой, ты намного опытнее меня и всегда умел договариваться. Нам нужно что-нибудь предложить Арнауте, чтобы они пускали наши корабли через проливы. Не знаю пока что, но ты их хорошо изучил и найдёшь выход… я в тебя верю! Так вот, я хочу отправить тебя с посольством в Арнауту. Это для меня очень важно.
— Эдвин, — Ингвар задумчиво почесал затылок. Король сейчас настойчиво предлагал ему оставить всё, что было возведено с такой любовью и отправиться в опасное путешествие. — Ты мне предлагаешь бросить здесь всё: дом, женщин, детей, армию…
— Нет, нет! — поспешно начал разубеждать его Эдвин. — Почему же? Оставить на время. Ну, поскучают твои женщины без тебя… месяцев пять, но насколько тебе важны их слёзы? Ты же не женат ни на одной. А армия — твой заместитель со всем справится, или порекомендуй доверенного человека себе на замену, пока будешь отсутствовать. Поедешь прямо ко двору Арнауты, герцогом Байонны, приструнишь всех, кто унижал и пускал злые шутки в нашу сторону. Заодно поставишь на место этого Сомера Бейсила, младшего принца, что мнит себя наследником в обход старшего и ждет скорой смерти своего отца. Отправишься сейчас — к концу зимы вернёшься обратно в Байонну и продолжишь наслаждаться жизнью.
«Конечно, я исполню твоё поручение Эдвин. Можешь на меня рассчитывать!» — хотелось сказать Ингвару, и прямо вертелось на языке. Но так жалко было менять размеренную жизнь на ощущение плещущихся зелёным волн под килем корабля, что уносит в бескрайние дали!
Ингвар кивнул, разлепляя сонные глаза, предложил Эдвину встретиться завтра, препроводив в отведенные покои, подготовленные для него и его слуг. Потом, взяв в руки лампаду, он двинулся в сторону своей спальни. Пройдя через зал приёмов, его взгляд уткнулся во что-то, лежащее на полу и переливчато сверкнувшее в свете. Ингвар нагнулся и поднял фибулу, слетевшую с плеча Альваро. И хоть выпили они с Эдвином достаточно, герцог Байонны внезапно протрезвел. Неприятный холодок прокатился по его спине, он был один: за спиной привычно не маячили белые фигуры этаров, да и о своём младшем муже он не вспомнил ни разу за весь этот день.
«Проклятье!» — выругался Ингвар устремляясь в сторону дворцового сада, где оставил в беседке Альваро. Он прошел по тёмной дорожке вдоль зарослей, освещая себе путь, и не поверил собственным глазам, когда узрел фигуру графа де Энсина, сидящую на диване и окруженную этарами. Помощники-секретари-телохранители спали вповалку, вот только младший муж бодрствовал, будто ждал, смеривая Ингвара с порога тяжелым взглядом. Его левая щека казалась припухшей, около рта багровел синяк:
— Идите спать, Ингвар, — Альваро остановил его на пороге, — когда протрезвеете, тогда и поговорим.
— Ты ел чего-нибудь? — Ингвар топтался на месте, так и не решив, что ему хочется сделать дальше.
— А ты отдавал распоряжение — нас покормить?
— Нет, но я сейчас распоряжусь принести с кухни.
— Объедки королевской трапезы? — Альваро презрительно скривил губы и наморщил нос. — Нет, спасибо! Уходите! — он прикрыл глаза, не желая больше ни видеть, ни слышать старшего мужа.
Уже к вечеру к нему потянулись управляющий дворцом и остальные слуги с просьбой отпустить по домам и позволить больше не выполнять их работу. Попрощались даже матери детей Ингвара. «Долгой и мучительной смерти» желали ему они, что в их устах означало наоборот — «быстрой и лёгкой». Люди любили его искренне, переживали о том, что потеряют его.
— Почему ты не ложишься спать, чего ждёшь? Особого приглашения? — продолжал допытываться Ингвар.
— Я пока волен делать всё, что пожелаю, мой старший муж. Оставьте меня. Завтра с утра я покорно выслушаю свой приговор и не буду препятствовать его исполнению.
— Приговор? — удивился Ингвар, уж очень пространно для него звучали слова Альваро, которые он не мог взять в толк. «Ну, за перехватывание наших с Эдвином писем, еще можно наказать. Еще-то за что?».
— Если вы, старший муж, не понимаете, зачем я нужен вам, и легко от меня отказываетесь, то зачем я сдался вашему королю Эдвину? Только мешаю его планам, — Альваро говорил спокойно, не открывая глаз, без горечи и слез, будто принял для себя решение и внутренне с ним смирился. — А вас, он еще никуда не отправил в дальние страны исполнять его приказы?
Ингвар застыл в замешательстве: Альваро читал мысли короля как открытую книгу или знал о каждом слове, оброненном в их разговоре, а значит все слуги дворца — шпионы, и всё передали младшему мужу, как делали это всегда? Но зачем?
Ингвар безмолвно развернулся и направился на кухню. Там никого не было, лишь одна старая служанка раскуривала травы в продолговатом плоде мыльного дерева, вдыхая в себя сладковатый дым через узкое отверстие сверху.
— Я сейчас дождусь, когда погаснут угли в очаге и тоже уйду, — сказала она, увидев фигуру старшего мужа, объявившуюся на пороге.