На четвёртый день плавания холодный ветер стих, поменяв направление, и выглянуло жаркое солнце.
— Над Арнаутой — всегда светит солнце, — проронил Ингвар, стоя на носу корабля и всматриваясь в даль.
— Бейсил так говорит? — Альваро выбрался из рыболовных сетей, которые были свалены в кучу у борта. Этим утром он пробовал себя в роли рыбака, осваивая искусство правильного складывания и починки сетей, сославшись на то, что должен перепробовать всё.
— Так говорят о Бейсиле, — ответил старший муж, с трудом подавляя в себе желание заграбастать этара Арио в объятия и крепко к себе прижать.
Альваро смерил его насмешливым взглядом и ткнулся носом в плечо:
— Я же тебе предлагал взять женщину, а то тебя окружает столько мужчин, но ни к одному нельзя пристать с предложением перепихнуться.
— К одному можно точно! — безапелляционно заявил Ингвар, огладив свой полувставший член. — Этар Арио, не будете ли вы так любезны последовать за мной и проверить, не заржавел ли мой меч в ножнах. А мой младший муж пока подышит свежим воздухом. Ему для здоровья будет полезно.
— Я давно сам хотел предложить, мой повелитель, — с улыбкой откликнулся Альваро склоняя голову. — Меч нельзя долго держать в ножнах. Его полезно постоянно смазывать маслом.
Лже-Альваро еле успел унести ноги, просочившись в узкую щель, специально для него оставленную в проходе. Ингвар, пригнувшись под низкую притолоку, внёс спиной вперёд этара Арио, сидевшего у него на бедрах. Мужья яростно целовались, уже не замечая ничего кругом, больно прикладывая друг друга и задевая самостоятельно стены, углы, балки, пока Ингвар не уселся на скамью, и Альваро не оказался верхом на нём.
— Уже совсем не лето, — напомнил младший муж.
— Понимаю, — глубокомысленно ответил старший, пытаясь стянуть в тесном пространстве теплые штаны с Альваро и нижнее бельё, путаясь в обширном подоле нижней рубахи и балахоне этара, вздёрнутом кверху.
— Хочется утолить страсть… — то ли подтвердил, то ли спросил граф де Энсина.
Ингвар резко опрокинул Альваро на спину, на соседнюю лежанку, поднял ноги вверх, уложив себе на плечо, потянул штаны, оставляя их висеть полуспущенными на коленях. Дотянулся до кувшина с водой, закрепленного на стене, смочил руку.
— Холодно! — Альваро дернулся, когда ему на ягодицы упали ледяные капли.
— А так? — Ингвар согрел пальцы во рту, обильно смочив их слюной и прикоснулся к анусу мужа, который рефлекторно сжался, а потом расслабился, впуская в себя.
Старший муж растягивал долго и бережно, добавляя по пальцу. Потом в ход пошло масло, густое и такое же холодное, как вода. Альваро морщился, всхлипывал, требовал поцелуев, лаская свой член. Ингвар входил медленно, по нескольку раз вставляя и вынимая, вырывая стоны и просьбы двигаться быстрее. Наконец, насадил на себя Альваро на всю длину, развернул его на бок, ускоряя ритм, толкаясь в манящую тесноту податливого тела. Затем вообще перевернул на живот, опустив коленями на пол.
— Горячо! — простонал Альваро в одеяло, развернулся корпусом к Ингвару, встречаясь губами, и накрывшее их обоих удовольствие — трепетное и обжигающее, подобно языкам разгорающегося пламени, разливалось в пространстве. Казалось, что волны морской стихии действуют с двумя любовниками заодно, затопляя и отступая, поднимая на свои гребни и заставляя стремительно скользить вниз.
Альваро довёл себя до полного удовлетворения рукой, Ингвар излил ему семя на ягодицы, потом поспешно обмыл тряпицей, смоченной всё той же холодной водой, помог одеться. Они довольно долго просидели друг напротив друга, не касаясь, пряча взгляды за ложной стыдливостью ресниц, не имея смелости признаться.
— Иногда мне кажется, Ингвар, — начал Альваро, собрав все свои душевные силы. Терять было нечего, Байонна осталась позади, а на горизонте простиралась полная неизвестность, — что тебе всё равно, в кого пихать свой член, лишь бы избавиться от зуда. Мне мало того, что я получаю взамен, подставляя свой зад. Ты ласковый, нежный, но мало! Ты никогда не целуешь меня там, где я получил бы наибольшее удовольствие: лишь губы, шея, плечи. Женщину ты облизал бы с ногтей на ногах, меня — нет…
— Ты тоже! — хмуро ответил Ингвар, полностью с ним соглашаясь. — Так что — взаимно!
— Да, согласен, — кивнул младший муж. — Я иногда больше следую чувству долга или мне кажется, что лучше подставить зад, чем объяснить, почему отказываю. К тому же мне тоже нравится быть сверху. Но ты никогда не станешь всецело моим…
— Но и холода между нами нет!
— Ты прав, я совершенно искренне стремлюсь к тебе, как и ты ко мне. Я люблю тебя! Иногда очень сильно, проникновенно… — Альваро выставил вперёд руку тыльной стороной и согнул пальцы, будто сжал собственное сердце, потом приложил кулак к груди. — Но этого мало. И я не могу понять, чего не хватает мне? Чего не хватает тебе? Ты старше меня, опытнее… Может быть, сможешь объяснить? — лицо Альваро исказилось сердечной мукой, глаза, в которых застыли слёзы, умоляли дать ответ.
Ингвар протянул руки и прижал к себе Альваро. Он-то знал причины — весомые, болезненные и исправить положение было невозможно.
— Когда-нибудь, — Ингвар внезапно ощутил, как к его горлу подкатил колючий комок. Показалось, будто стал он лет на десять моложе, когда чувства еще были так чисты, наивны, но искренни, — если боги будут к тебе благосклонны, ты встретишь человека, которого узнаешь из тысячи. Это непременно будет мужчина, ведь женщины тебя не интересуют. Я не знаю, будет ли он юным мальчиком или мужем преклонных лет, но сердце твоё забьётся так, что будто сможет выпрыгнуть из груди. Ты захочешь отдать ему себя… но не титул графа де Энсина, не земли Байонны, не богатства, а самого себя — без стыда рассказать обо всех тайных мыслях, планах: плохих, хороших, омерзительных или славных — не важно. Ты не пожелаешь скрывать ничего. Играть, обманывать, казаться лучше, чем ты есть. Тело твоё будет томиться воспоминаниями, а облик этого человека — постоянно стоять перед внутренним взором. И ласкать тебе его захочется не до получения удовлетворения, а наслаждение ты будешь получать именно в ласке, не меньше, чем от самого соития. Вот это я и назову любовью!
Альваро слушал старшего мужа завороженно внимая, затем, когда он смолк, воскликнул:
— Почему же никто раньше мне такого не рассказывал?
— Потому, что нужно это всё испытать сначала самому и обрести мудрость. А кто из твоего окружения хоть раз любил? Кто смог бы рассказать?
— А ты любил… знаю… — Альваро опустил глаза вниз, смутившись собственных слов, а потом вновь пристально взглянул на Ингвара. — Ринну…
Имя, давно преданное забвению, всколыхнуло бурный поток эмоций внутри Ингвара. Если представить огромное море, скованное толстой коркой льда… И вот, по ней идут трещины, расширяясь, с громким треском, и изнутри на свободу вырывается волна, затопляющая сознание чувствами, воспоминаниями, мыслями — до дрожи во всём теле, до самых кончиков пальцев.
— Ты помнишь про Ринну? — Ингвар отстранил от себя Альваро, провёл рукой по его лбу, убирая непослушные пряди волос, чтобы полностью открыть лицо младшего мужа и увидеть в нём правдивые ответы. — Я же всего лишь раз упомянул ее имя!
— Не один, — покачал головой Альваро. — Я слышал это имя в твоих снах и гадал, кто она. Что за женщину ты скрываешь? Кто тревожит твои грёзы?
— Старая история, — пожал плечами Ингвар, отчаянно пытаясь успокоить себя, волевым усилием затолкать воспоминания туда, где они хранились до сих пор. — Я встретил ее когда-то в Арнауте, в одном маленьком городе, что разбросаны по побережью рядом со столицей. У нас было всего три дня, которые я провёл как в тумане. Обещал вернуться и подарить ей все сокровища мира. Но через полгода не нашел ее там. Соседи сказали, то ли замуж вышла, то ли в родную деревню вернулась. А я приехал с подарками, думал заберу свою девочку с собой… Мне указали, где живут ее родители, но я не стал её тогда искать: подумал, если уж замужем, зачем бередить себе старые раны? Пусть уже она живёт спокойно и счастливо. Вот так… А потом были другие женщины, в которых я искал мою Ринну, но так и не нашел… Хотя, как видишь, не забыл!