За узорчатыми ставнями заметно посветлело, начался рассвет. Ингвар перевернулся на правый бок и упёрся взглядом в сидящую на диване фигуру, завернутую в одеяло, ярким пятном выделяющуюся в полутьме. Наложник тоже не спал, повернул голову на звук скрипнувшей под герцогом Байонны кровати. «Что, болит задница, которую уже сотню раз помянули за ночь?» — с некоей долей злорадства подумал Ингвар. — «Знал бы ты: СКОЛЬКО она теперь стоит!».
Еще поворочавшись немного в постели, Ингвар заставил себя встать и протопал к ночному горшку, стоящему в углу комнаты за ширмой. Потом подвязал покрепче пояс полураспахнутого халата и встал напротив Яснила, посостязался с ним в гляделки и мотнул головой, приглашая выйти на балкон.
Ингвар первым покинул комнату, прихватив с собой тёплый плащ и натянув сапоги на босые ноги. Ночи в Арнауте были не столь холодными, особенно, когда ясное небо предвещало тёплый солнечный день, но с непрогретого моря тянул лёгкий студящий ветер. Наложник кутался в одеяло и нерешительно ступил на толстую циновку, расстеленную на полу. Ингвар жестом указал на стоящее рядом кресло:
— Забирайся с ногами и прикройся. Хочешь вина? — Яснил молча кивнул, не сводя с него глаз. — Рядом с тобой на столе. — Наложник аккуратно наполнил два кубка до краёв и протянул один из них Ингвару. Свой же взял крепко в ладони, согревая, и отпил глоток, прикрыл глаза в блаженстве, наслаждаясь, как янтарные капли катятся по горлу вниз, к самому сердцу и разливаются по телу теплой волной. — Пей ещё!
Ингвар отвернулся в сторону города и моря, наблюдая, как над домами появляются тонкие струи дымков от разгорающихся очагов. Это пекари и домохозяйки приступали к своей работе.
— Ты и вправду хочешь остаться с нами и уехать из Арнауты? — нарушил затянувшееся молчание Ингвар.
— Я не смею о таком даже мечтать, — опять двусмысленно ответил Яснил. Голос его пусть немного хрипловатый с утра, опять превратился в приторный мёд, текущий плавно, в свойственной всем арнаутцам манере растягивать слова, выдыхая долгие гласные. — Я вижу, как вам тяжело…
— Да мне охрененно тяжело! — недовольно прервал его Ингвар. — Всё наше посольство сведено на нет из-за одной упругой задницы, которую кое-кто не желает выпускать из рук. И ещё — из-за одного стервеца, который решил себя выгодно продать в эти хорошие руки! Вот, ты мне ответь, с чего ты решил, что жизнь твоя станет слаще мёда? Или твоё тело будут использовать по иному назначению?
Яснил уткнулся в свой кубок с вином, раздумывая над ответом. Ингвар не торопил, зная по опыту, что с этими арнаутцами нужно держать ухо востро: за «вторым дном» следовало третье, а потом и четвёртое, скрытое за множеством смыслов. Но вино развязывало язык с каждым глотком, и этой силе уступал даже изощрённый ум:
— Я не знаю, — довольно откровенно произнёс наложник. — Меня привлёк… тот юноша в белом одеянии…
— Этар Арио, — любезно подсказал Ингвар, намерено сбивая с толку.
— Кто? — Яснил удивлённо взмахнул ресницами, затем что-то быстро понял внутри себя и решил следовать по зыбкому пути двойных смыслов, чтобы лишний раз не вызвать к себе недовольства. — Да, тот самый! Смотрел на меня во время танца. А вчера укрыл одеялом…
— Вот, — назидательно продолжил Ингвар, — а в кровати ты был с младшим и старшим правителями Байонны. Это понятно?
— Конечно, так оно и было! — губы Яснила расцвели улыбкой, но потом вновь резко сжались, будто вспомнил он о чём-то. — Но, я хотел бы знать. Знаю, что дерзость… но вы можете быть жестоким даже к тому, кого любите. Почему же сейчас откликаетесь на его просьбу?
Ингвар сначала не сообразил, что именно имеет в виду Яснил, но потом догадался — ощущения узлов от шрамов под пальцами. Альваро до сих пор скрывает свою спину и плечи от посторонних глаз одеждой, а ночью в тенях, отбрасываемых лампадами, заключенными в узорные каменные колпаки:
— Это не я. До меня.
Казалось, Яснил облегченно вздохнул и принял важное решение:
— Что требуется от меня? Моей жизнью распоряжается Гаррет.
— Твоё молчание, — убеждённо ответил герцог Байонны. — Тебя не спасёт твоя красота, если мой младший муж узнает, что человек, к которому он испытывает… некие чувства, похожие на любовь, будет трепаться о его члене или теле. Он не мой раб или слуга, а близкий друг, которого я люблю. И в постели мы спим, как ты уже заметил, не по принуждению, а по согласию.
— Тогда вы сможете купить меня? — голос Яснила предательски дрогнул. Наложник опять плотно сжал губы, стараясь не выдать внутреннего волнения.
— Будет сложно! — Ингвар пожал плечами и глянул вверх, где над миром обитали высшие боги. — Но нужно надеяться на помощь богов. Постарайся, чтобы тебя не продали раньше, чем я дожму Гаррета. Я дам тебе один неприятный совет: если тебя накажут или отдадут стражникам, то ты потеряешь свою ценность. Но не в наших глазах… Хватит ли у тебя смелости? — старший муж многозначительно взглянул на Яснила.
— Смелости? — наложник с сомнением свёл брови на переносице. — Мне здоровья может не хватить, если вы не поторопитесь! — он вымученно улыбнулся, сводя всё к шутке.
«И всё-таки он — прирождённый арнаутец! Только местные так могут торгануть своей задницей, даже, если она им не принадлежит». Ингвару показалось, что, потакая прихотям Альваро, он сейчас влипает в какую-то неприятнейшую историю. Яснил был слишком сосредоточенным, самостоятельным и настроенным себя продать. Намеренно выбрал для себя новых хозяев в обход пожеланиям Гаррета. Ингвар не дал бы за такого хитреца и порченной монеты.
В дверях показался взъерошенный, еще с трудом разлепляющий сонные веки, Альваро, замотанный в одеяло:
— А где Яснил? — он с удивлением взглянул на кубок в руках герцога Байонны и сделал правильный вывод — Ингвар уже открыл начало своего дня, что не сулило ничего приятного: старший муж чем-то недоволен.
— Здесь он. Этар Арио, проходи! Что стоишь, как неродной?
Однако Альваро сначала подошел к Ингвару и поцеловал его, притянув за шею к себе, после этого взглянул на свернувшегося в кресле Яснила, одаривая нежной улыбкой и получая такую же в ответ:
— Нам можно? — Альваро не досказал мысль, но Ингвару и так всё было ясно, что имеет ввиду младший муж Байонны.
— Оставляю тебя с этаром Арио наедине. Надеюсь, что вы оба проявите благоразумие и… осторожность. Пойду проведаю младшего мужа, — Ингвар деланно зевнул, отстраняя Альваро со своего пути, и ушел в комнаты, тщательно прикрыв за собой двери. Тёплая постель манила, и вдруг очень захотелось спать и больше не терзать себя тяжелыми мыслями.
Долго ему разоспаться не дали. За входными дверьми стояла целая толпа слуг, принёсших завтрак, и служитель гарема в желтом одеянии с двумя стражниками.
— А где Гаррет, ваш управляющий? — Ингвар заслонил собой вход, никого не впуская.
Ему ответили вежливо и иносказательно, что велика ли честь — шастать за наложником по дворцу, когда своих дел полно. На что герцог Байонны сдвинул брови и заявил, что у дорогих гостей тоже есть свои пожелания, поэтому пусть управляющий поторопится предстать перед ними, а пока никто не будет впущен в покои.
Альваро и Яснил, потревоженные приходом слуг, уже вернулись с балкона. Младший муж спешно натягивал на себя одеяние этара, а запястье наложника украшал тонкий золотой браслет-цепочка.
— Этар Арио, надеюсь, ты сказал, что это подарок не от тебя лично, а от мужей Байонны? — осведомился Ингвар. — Запомни, раб здесь собственность хозяина, он не может принять никакой вещи без позволения своего господина.
— Я спрячу… — смущенно прошептал Яснил, возвращая себе остатки разума. Повёл по сторонам уставшими глазами, под которыми залегли тени. Он затолкал спешно снятую цепочку в самую середину своих волос, стянутых на затылке.