Своё дело каратели сделали — забрали всё ценное, отнесли в лодки, на которых приплыли, изнасиловали женщин детородного возраста, убили стариков и мальчиков, включая младенцев. Мужчин, способных их защитить, не было — они все полегли на поле битвы или были казнены победителями. Кто же знал, что поверженный правитель скроет одного из своих сыновей в этой глуши?
— Кровь Амальфи и Танцующий с духами должны умереть, — наконец вынес свой приговор советник нового повелителя, рисуя на чёрной коже своего лба спиралевидный узор и невольно с опаской оглядываясь по сторонам. Вера в то, что окружающий мир населен невидимыми хозяевами стихий была единой в этих землях. И кровь божеств, воплощенная в людях, считалась священной, ее пролитие означало открытый вызов, брошенный богам. А боги могут быть так капризны и мстительны…
— Постойте! — советник прикрикнул на воинов, которые верно прочитав жест своего командира уже уверенно направились дорезать последних жертв. — Нам нельзя так их убивать! — он повернулся к своему собеседнику, объясняя суть словами, которые будут понятны любому наёмнику из Арнауты или земель, что лежат вокруг неё. — Один из мальчиков — сын короля, его кровь священна. Второй — жрец, который говорит с богами. Чтобы не прогневать богов, выпустить кровь из сосуда может только жрец, совершив особый обряд.
— Хорошо, — нехотя откликнулся Никкей, — делай, но побыстрее. Эй, тащите к нам мальчишек!
Когда на рассвете чужеземные воины окружили деревню, то первыми их обнаружили собаки. И сразу за это поплатились. Их всех убили стрелами или закололи мечами. В поднявшейся суматохе наследник Амальфии и Танцующий с духами попытались бежать, но были пойманы в сети, заранее расставленные по округе. Их не убили днём как остальных, но развлеклись также, как и с остальными.
Архон первым встал на ноги, показывая, что сломить его не удалось, и он готов принять свою смерть, как подобает мужчине — без стонов и мольбы о пощаде. Он не отрывал взгляда от Танцующего с духами, мысленно прося его стать проводником души, готовой покинуть тело. С того сняли путы, давая свободу в движениях, но он с трудом держался на ногах, хотя силы духа и ему было не занимать.
Принц и его жрец, близкие друзья почти с рождения, стояли друг напротив друга, ожидая, кто из них сделает первый шаг — начнёт обряд. Один, силой голоса должен был открыть ворота для души и отдать, второй же — невидимой силой, сплетающей энергии вокруг, войти в них и стать проводником.
— Танцующий, значит! — криво усмехнулся Никкей и встал со своего места. Взяв в руку, скрытую толстой рукавицей, пустой котелок, зачерпнул им угли из костра и высыпал под ноги проводнику душ. Потом ещё, и ещё… — Это тебе задаст ускорение! Давайте, поторапливайтесь!
Архон разлепил кровоточащие губы и запел. Звуки древнего языка сложного заклинания вырвались из его горла, заполняя вибрациями пространство, обращая на себя внимание повелителей стихий, привлекая их к тому, что сейчас божественная кровь будет исторгнута из тела, как из грубо разбитого сосуда, и впитается в землю, чтобы отдать свою силу окружающему миру. Из которого ушла, и в который вернётся вновь.
Но в свою песнь Архон вплетал и слова проклятия, призывая богов к мести за все неупокоенные души, тех, кто еще утром возрадовался наступившему дню, и тех, кто погиб, защищая свою землю силой оружия.
А Яснил танцевал и танцевал… Пока песня внезапно не оборвалась, и он не потерял сознание. Когда Танцующий с духами в следующий раз открыл глаза, то обнаружил себя в полутьме ямы-пещеры, кричащим от боли в ногах. Сверху падали капли сильного дождя, скапливаясь на дне в огромную лужу. Холодная вода и привела его в сознание. Яснила не убили, посчитав, что и так обрекают на мучительную смерть. Но вместе с его почти бездыханным телом свалили трупы остальных — стариков, детей, животных. Рядом, на расстоянии вытянутой руки, лежало застекленевшее тело Архона. Грудь юного наследника Мгандо-у-Лу пронзал деревянный кол, а в темных застывших глазах так и осталась тень проклятия, что он произнёс, вложив в лица своих мучителей.
Кол — единственное оружие. В душе Яснила не осталось слёз, лишь боль уверенно овладела телом. Юноша подтянулся на руках, подползая ближе, и напрягая оставшиеся силы, вырвал заклятое орудие, что не давало сейчас душе Архона найти приют среди духов леса. Ему даже показалось, сквозь пелену, застлавшую глаза, что белое невесомое облако отделилось от полураскрытого рта Архона и устремилось вверх, к широкому, поросшему ползучими лианами выходу из пещеры.
— Помогите мне хозяева леса, — губы Яснила зашептали заклинание, — помогите мне хозяева воды, помогите мне хозяева земли, помогите мне хозяева воздуха, помогите мне хозяева света, помогите мне все души, что нашли покой, — в своей памяти Яснил обратился к каждому легендарному предку своего народа, имя которого помнил. Ему показалось, что его услышали: дождь прекратился, лес над головой пронзили яркие лучи солнца, и боль в ступнях, будто стекла с тела вместе с каплями воды, принятая землёй.
Он присел на колени, продолжая свои молитвы. Зажал кол в зубах. Потом подполз, опираясь на руки к стене пещеры и взглянул вверх, сливаясь взглядом с крохотным клочком синего неба, видневшегося среди крон деревьев, потянул на себя тонкие стебли лиан, вырывая с корнем. Они были слишком слабыми, чтобы выдержать его вес, но ими можно было обмотать ступни ног, которыми предстояло вступить на скользкие камни.
Яснил потянулся сознанием к духам животных, начиная свой путь наверх. Сейчас он стал единым целым с пауком, что осторожно ставит свои тонкие лапки, карабкаясь по стволу засохшего дерева. Этот дух скрылся в тени, где-то там, на маленькой солнечной поляне. Яснил двигался как паук, иногда соскальзывая и повисая то на одной руке, то на другой, но упорно выбирался на свет, затаивая боль в дальних уголках подсознания. Наконец, он перевалился через край, царапая живот об острые камни. Перевернулся на спину, обессиленно поворачивая голову, оглядываясь вокруг, и отпуская душу насекомого от себя.
Чужеземцы притащили тела убитых в лес и скинули в ближайшую яму, не особо беспокоясь о том, что кто-то ещё мог бы наткнуться на них. В любом случае посчитали, что Яснил — уже не жилец и погибнет в сумраке.
Юноша лежал неподвижно, прислушиваясь. Лес жил своей жизнью: в ветвях щебетали птицы, порой срываясь и перелетая с дерева на дерево, по смолистым стволам ползли спешащие муравьи, привлеченные запахом свежей крови насекомые иногда с жужжанием проносились мимо, зависая в воздухе прямо над лицом. Со стороны селения не слышалось ни звука, лишь ветер доносил слабый запах дыма.
В животе призывно заурчало — очень хотелось есть. Где-то рядом хрустнула ветка, чуткий слух уловил шелест мягких шагов, оставляющих лишь невидимый след на сухих листьях, устилавших землю. Глина, расплющенная весом тела, мелкие камушки, сметённые носком сапога, колючки, вцепившиеся в плащ и сломавшиеся в движении. Над Яснилом склонилось бородатое лицо, в котором он узнал охотника, жившего на склоне горы и иногда спускавшегося в селение, чтобы продать пойманную дичь или обменять ее на хлеб, рыболовные крючки, железные наконечники для стрел.
— Живой! — с облегчением выдохнул охотник. Внезапно появившийся из кустов рыжий пёс облизал Яснилу щеки.
***
Яснил проснулся от сильной тянущей боли в теле, поначалу не понимая, где именно находится. Он подтянул ноги к животу и осознал, что завёрнут в тёплое ласковое одеяло. Свет тусклой лампады выхватывал из темноты очертания широкой кровати. С той стороны пахло страстью и сексом. Яснил расслабленно улыбнулся, ощущая себя в безопасности.
Сначала Танцующий с духами решил, что большой муж похож на огромного кита — неповоротливого, только скользящего лениво хвостом, ради получения удовольствия, но затем кит превратился в льва. Так проявился истинный дух чужестранца — желание окружить себя множеством лиц большой семьи и находиться в центре этого круга. С этаром Арио всё было по-другому…