Тем вечером, начиная свой танец для властителей огня, Танцующий с духами понимал, что не почувствует и не услышит вокруг себя ничего, кроме зова распалённой плоти. Этот голос ярко-красный, грубый, удушающий, набросил на него свои сети, когда танец еще не начался. И это был последний танец. Яснил надеялся, что, открыв себя, сможет сплести свою душу со стихиями и вытянуть ее вовне. А после — чуть приоткрытые двери вновь закроются, оставляя пустым тело, и уже будет не так важно, кто станет его новым хозяином.
В единый нежный цветок, сотканный из яркого белого света, собирал Яснил чувства с помощью танца, чтобы вручить этот дар богам, но внезапно услышал, что его зовут: не именем, а душой. Кротким желанием обнять, обещая любить, как никто в его жизни.
Танцующий с духами оглянулся, прорываясь сознанием сквозь густые потоки красного киселя и увидел сине-фиолетового змея с огненными крыльями.
========== Глава 33. Годы странствий ==========
Яснил всегда верил в истинность своих видений: духи показывали, шептали, направляли, оставалось лишь слушать внимательно и правильно понимать. И не всегда их голос поддавался здравому смыслу, порой их советы казались странными, пугающими. А сейчас — он затаил дыхание: уже давно в окружающих его людях Танцующий с духами не видел такого глубокого божественно-синего цвета.
Змей скрывался под белыми одеждами, но взгляд, завешенный тенью надвинутого на лоб капюшона, пронзал своей силой, которой невозможно было воспротивиться. Яснил не мог разглядеть черт лица смотрящего на него гостя и ответить на вопрос, кто же перед ним стоит — старик или юноша? Лишь танцем ухватил сине-фиолетовую нить, вплетая в неё свой яркий белый свет, соединяя души воедино крепкими узлами.
***
Его мать клялась, что отцом Яснила был прекрасный бог, встретивший ее в лесу, когда она в одиночестве собирала дикие ягоды и заблудилась. Он же и вывел ее к вечеру к ограде деревни, став невидимым. Родившийся мальчик, с более светлой кожей, чем у других, и серыми глазами, когда у любого жителя в округе радужка была тёмно-коричневой, привлёк внимание вождя и, когда Яснилу минуло пять лет, он отправил гонца в столицу с просьбой проверить необычного ребёнка. Неужели вправду в нём течёт кровь хозяев стихий?
Так Яснил оказался далеко от своей родной деревни — в столице Мгандо-у-Лу, среди жрецов, предсказывающих погоду и читающих ответы на кинутых горстью камнях. Но дар его — общаться с духами и быть проводником человеческих душ, считался редкостью. Мгандийцы верили, что душа, покинув тело, остаётся поневоле жить рядом, если особым обрядом не слить ее с духами стихий, поэтому все Танцующие с духами постоянно перемещались с места на место, с острова на остров, чтобы единым обрядом освобождать такие души. Иначе неупокоенные начинали мешать живым или ещё нерождённым.
Кенеш, правитель Мгандо-у-Лу, был в меру задиристым: ругался с соседями с другого берега широкой реки только за места улова и охоты. Но мелкая ссора между рыбаками переросла в настоящую войну: стороны припомнили всё — и похищения женщин, и травлю посевов, и оскорбления святилищ предков. Поэтому решили свести свои силы на пустынном островке. Однако правитель Мгандо-у-Дихо оказался хитрее: позвал наёмников, пообещав им право на грабёж врага, и легко развеял войска Кенеша. Так, заурядная ссора двух местных вождей переросла в трагедию для целого народа. Мужчины были убиты, селения разграблены, а оставшиеся женщины понесли в себе семя чужеземцев и победивших соседей.
Яснил прожил в хижине охотника около полугода, выздоравливая и общаясь с духами стихий. Его совсем не интересовала душа Кенеша, но месть за Архона и поруганную честь его народа разгоралась незримым пламенем в сердце. Стихии тоже были с этим согласны. Сильная приливная волна уничтожила рыбацкие шхуны и дома Мгандо-у-Дихо. Гора, у подножия которой строился дворец нового правителя, извергла пламя и камни. Засуха уничтожила посевы на том берегу Мгандо, не тронув родные Яснилу.
Однако колдуны и с той стороны не дремали, устроив сильный пожар, заставивший жителей селений бежать к морю и сесть в лодки. Хрупкие судёнышки разметало по морю внезапно налетевшим ночным штормом с сильным дождём. Три дня волны носили лодку Танцующего с духами, не давая возможности пристать к островам, пока три женщины, пятеро девочек, охотник и сам Яснил не оказались в открытом море, утратив способность понять, куда же им плыть. Духи указывали в сторону, где садилось солнце, но именно оттуда приплывали чужеземцы.
На четвёртый день на лодку с бредившими от жажды людьми наткнулся корабль арнаутского купца. И, пока спасённые жители Мгандо-у-Лу восстанавливали силы, успокоенные сладкими обещаниями, переданными через переводчика, вернуть их на родину, торговец направил свой корабль в сторону одного из невольничьих рынков и сразу же продал свой товар, просто перегрузив на соседний корабль недалеко от берега. Яснила и самую красивую девочку оставил себе, намереваясь отвезти в Арнауту и продать дороже.
Пленники не сопротивлялись: девочка вообще не поняла, что произошло, а Яснил, испытав горечь предательства, утратил способность говорить с духами.
— Открой глаза! Ну, же! Открой! — голос настойчиво требовал, пробиваясь сквозь вязкое горячее марево, в котором слились явь и сон. Душа Танцующего с духами спала, не отзываясь на лишения, которым подвергалось тело. Не очнулась она и тогда, когда после долгих странствий по морю, рулевой прокричал, что видит свет Арнауты, а капитан на радостях угостил всех своих людей меккалем.
Яснил послушался, открыл глаза и был тут же куплен у работорговца каким-то богатым арнаутцем, сидящим в носилках. Новый хозяин оказался из знатной семьи Арнауты. Из всего языка, на котором говорили местные жители, юный раб знал только «на колени», «задница» и «сосать». И ещё слово «раб», поскольку только так к нему обращались, не спрашивая об имени.
Новый хозяин показался странным: не бил, не злился, когда Яснил его не понимал, дал красивую одежду, позвал лекаря, поселил в отдельной комнате своего дома, приглашал за стол. Танцующий с духами не понимал, что происходит, и почему Танкред Офра, как все остальные рабы к нему уважительно обращались, ведет себя именно таким образом. На следующее утро Яснила уже ожидал учитель языка и грамоты, а спустя месяц напряженных трудов, слова «ты — моё вдохновение» стали понятными.
Танкред Офра оказался одним из величайших государственных деятелей, работал над составлением кодекса законов Арнауты, рассуждал об общественном благосостоянии и справедливом управлении, был поэтом и естествоиспытателем, состоял в переписке с другими такими же, как он учёными мужами, но в других землях. Но… находился в оппозиции к божественному почитанию Бейсила Арнаутского, считая правителя отменным лжецом, а его советников безмозглыми ослами.
В доме Танкреда часто были гости, которые пили вино или травяной напиток, спорили, делились суждениями, читали стихи и опять спорили о красоте слов. Яснил, скрываясь за тяжелыми занавесями и никогда не выходя к ним, считал себя необученным птенцом, вступившим в мир, где окружающие могучие птицы умели летать и были подобны духам стихий.
Время шло и одних учителей сменяли другие: Яснил уже бегло читал, понимая сложные тексты, играл на лютне, упражнял своё тело танцами иного свойства, что дают власть над каждой мышцей тела, заставляя ее сокращаться в такт музыки. И всё чаще ловил на себе пристальный и призывный взгляд своего хозяина, не зная, как ответить на него взаимностью.
Однажды в дом пришел незнакомый мужчина, обряженный в цветные одежды, со множеством колец на пальцах, гладкой кожей на щеках и практически безволосым телом. Поначалу его откровенные вопросы заставили щеки Яснила вспыхнуть и заалеть от стыда, но новый учитель объяснил, что искусство любви приносит удовольствие, а то, что юноша испытал в прошлом называется насилием и не идёт ни в какое сравнение с теми ощущениями, что получают люди при истинном соитии.