Курепин. Знаю я вашу жизнь. Строго живёте — подвижнически. Только что на гвоздях не спите, как Рахметов. Знаю. Все знают… А я бы всю её переворошил, перетряхнул бы, эту вашу строгую, безукоризненную жизнь. Верно, не подружился я с вами, хоть и слово Сергею давал.
Капитолина Андреевна. Что же… По заказу дружбы не склеишь.
Курепин. Дружбу с вами добуду, только не за чаем с вареньем. Повоюем и подружимся.
Капитолина Андреевна. Шутишь. Лучше скажи мне, Курепин, на «Москвичке» нашей долго трудиться намерен? Или поспокойнее место ищешь? Ты человек учёный, кабинетный.
Курепин. Смешной вопрос. Я на «Москвичке» не гастролёр. А впрочем, где бы ни работать — по своему разумению работать.
Капитолина Андреевна. Скажите, гордыня какая! Тебя партия поставила.
Курепин. Отсюда и гордыня — партия меня поставила. Тем и дорожу.
Капитолина Андреевна (примирительно.) Я просила товарища Башлыкова не придавать значения разговору в проходной. На то он и проходной. (Протянула руку, дружески.) Мир, парторг!
Курепин. Мир, Капитолина Андреевна! Только одно условие: разберитесь вы в ошибках своих.
Капитолина Андреевна (выдержке её и доброжелательности приходит конец). Ты опять своё? Ну, что же… Коли так, — повоюем! Чудачка, думала помочь. Самолюбие своё по боку, дай, думаю, зайду первая. Переживает парень. Хочешь войны — повоюем.
Курепин. Повоюем, Капитолина Андреевна. Только война будет не обычная. Я за вас воевать буду, вы против меня. Я воюю за то, чтобы вас от ошибок уберечь, а вы их множите… Что же, повоюем.
Капитолина Андреевна. Не воевать тебе надо, а разоружаться скорее. За философией потому и прячешься, что живого дела боишься. А боишься потому, что не знаешь его. Говоришь затейливо, красно… Саньку удивишь, меня — нет!
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Картина четвёртая
НА КАНАЛЕ ИМЕНИ МОСКВЫ
Осень. Воскресный день. Предвечерний мягкий свет. Вдали водная гладь, архитектурные сооружения канала. На первом плане — берёзовая роща, выходящая к берегу, и зелёный мысок, удобный для рыбаков. Плывёт яхта. Из рощи доносится песня под гитару. Это поёт Михеев. Сегодня здесь гуляют текстильщики «Москвички». Курепин и Вовка удят рыбу.
Вовка (отцу, ворчливо). Всю рыбу перепугали ваши фабричные. Купаются, шумят. Ты как хочешь, папа, а я с массовкой в другой раз не поеду. Без толку день просидим. (Наживляет червяка.) И потом эта штука (указывает на удилище-коротышку)… неполноценная. Пап… когда ты мне нормальное камышовое удилище купишь? А это что, над рыбаком насмешка! У Гоши есть, у Мити есть, у Севы есть, а у меня? Посох! Обидно даже. Вроде как не сынок тебе, а пасынок.
Курепин. Скандалист ты у меня, Вовка! Удивляюсь: в кого только? Отец с матерью — тихие, мирные люди. (Обнял сына.) На! (Даёт свою леску.) Бери, бери — дарю!
Вовка. Ох, какой ты молодец у меня, папа! Умеешь правильные выводы делать из критики.
Яхта пристала к берегу. Видна её стройная мачта. Не берегу появляются Значковский и Саня.
Саня (заглядывая в котелок). Много наловили?
Вовка (закрывает котелок). Считать рыбу не разрешается.
Саня. Почему?
Вовка. Клевать перестанет.
Саня (смеётся). Ишь ты, знаток!
Вовка. Лучше, если б нам не мешали. Рыбу спугнёте.
Значковский. Просим прощения. Мы в сторонке посидим.
Значковский и Саня усаживаются в сторонке, поближе к яхте.
Саня. Какая прелесть — ваша яхта! Неужели собственная?
Значковский. Кровная! Два года в отпуск не ездил, премиальные на оснастку ухлопал. Зато и чувствую себя на ней Христофором Колумбом. Вступайте, Александра Сергеевна, в экипаж моего корабля. В осенней рогате будем участвовать. А хотите, по Волге к Жигулям спустимся! Я, знаете ли, немного эпикуреец.
Саня (перебивает его, думая о своём). Скажите, Геннадий Семёнович, можно ли такие вот краски (кивком головы указывает на закат) перенести на ткани?
Значковский. Ах, вот что! Вы всё о тканях. Можно, отчего же нельзя!
Саня. А что для этого нужно?
Значковский. Особенные краски. Особенный текстиль. Особенная квалификация рабочих. На нашей фабрике об этом лишь можно мечтать.
Саня. А я только и делаю, что мечтаю. Помогите мне, Геннадий Семёнович.
Значковский (серьёзно, даже несколько грустно). Недавно товарищ Курепин публично назвал меня бюрократом. Так вот присвоят ярлычок и носи его!
Саня. Ну, какой вы бюрократ. Вы поможете мне?
Значковский. Вам помогу. Слово Значковского!.. Спойте что-нибудь, Саня.
Саня (застеснявшись). Не умею.
Значковский. Я помогу. (Мягким баритоном поёт «Белеет парус одинокий».)
У Сани стеснительности хватает не надолго. Следующий куплет они поют вдвоём.
Вовка. Ну, распелись! Уйду я отсюда. Пойдём, папа, ну-их!
Курепин (ему здесь удобно). Ерш на эту песню замечательно клюёт. Сиди, Вовка.
Значковский (Сане). Оставляю вас на минутку — яхту с якоря сорвало.
Во время этой сцены несколько раз появлялся Игорь в форме курсанта военного училища. У него в руках папка для рисунков. Терзаемый восемнадцатилетним мужским самолюбием, он хочет, чтобы встреча с Саней выглядела случайной. Сделав две — три восьмёрки, возникает наконец перед Саней.
Игорь (делая удивлённое лицо). Саня! Вот не ожидал!
Саня. Игорь! И в форме… Тебе идёт. Учишься?
Игорь. Учусь.
Саня. А здесь что делаешь?
Игорь. Так… кое-какие этюды.
Саня. Значит, о дворцах с фонтанами не забыл?
Игорь. К моим дворцам путь далёкий. Я приду к ним, да сам не знаю — не скоро, А что у тебя, Саня?
Саня. Издали, Игорь, всё кажется ясным, простым. А к машине встала — не ясно и не просто.
Игорь. А я, знаешь ли, открытие сделал.
Саня. Так скоро?
Игорь. Не смейся, Саня. Для себя открытие. Аттестаты зрелости у нас с тобой есть, а сами вовсе зелёные…
Саня. А ты другим был, Игорь!
Игорь. Ботанику, географию знаем, людей — нет. А значит, и жизни не знаем. Сколько в ней неожиданного! Я недавно забрёл в агроград под Загорском. Довелось ночевать у одного бригадира. Что за люди! А сам бригадир! Человечище!
Саня. В агрограде я не была, а на фабрике нашей таких людей вижу… Они везде, Игорь. Моя Анюта твоего бригадира стоит. С альбомом не расстаёшься? Молодец!
Игорь. Привычка уж такая — всегда под рукой.
Саня. Очень мне твой альбом нужен. Не обижайся, для дела скромного, небольшого.
Игорь. Какого?
Саня. Давай, Игорь, поищем рисунок для ткани, такой, такой… Ну, пусть художники фабричные удивятся!
Игорь. Для ткани?.. (Пожав плечами.) Представить не могу.
Саня. Ещё обидишься, чего доброго? Мужчина! А ты не задирай нос. Нужен простой, ясный, благородный рисунок, как… как хорошая песня!