Мне ничего не оставалось, кроме, как уйти. Да, я был сослан сюда из-за своего маленького роста. Ещё в три года родители заметили, что я развиваюсь медленнее сверстников. Хоть физические недостатки никак не отражались на умственном развитии, меня постоянно дразнили и лупили в школе. Но я не обращал на это внимание, у моего характера было удивительное свойство: я умел отгораживаться от проблем, словно между мной и неприятностями, настигающими моё тельце, была глухая стена. Наверно, благодаря этому умению я всё ещё был жив.
Спустя пять часов, я таки получил заслуженный кусок хлеба. Сегодня он был черствее, чем обычно, но и он радовал урчащий желудок. Осмотревшись по сторонам, я, как воришка, проворно спрятал его за пазуху, будто это был кусок красного золота, и поплёлся к своему паку. Парень продолжал сидеть рядом, я даже не знал, как его зовут, да и какое это имело значение. Мне не хотелось к нему привязываться, потому как я знал, что он в любой момент может быть забит до смерти, а вступаться за него, рискуя собственно шкурой, не хотелось бы.
- Ты сегодня дольше, чем обычно, - пробормотал он.
- Да. Здесь выживает сильнейший. Пришлось стать в конец очереди, но оно того стоило.
- Меня зовут Тимур, - неожиданно представился парень.
- Я не спрашивал твоё имя, - недовольно огрызнулся я, залезая в пак, заменивший мне дом, подо мной противно заскрипел, подложенный под тряпки, чтобы было теплее, пенопласт.
Я осторожно вынул из-под куртки черствый хлеб и, придвинув к себе жестяную баночку с дождевой водой, принялся его размачивать. Краем глаза уловил, как Тимур посмотрел на еду и, еле заметно сглотнув слюну, резко отвернулся. Я был зол сам на себя, похоже впервые за столько времени, в моём сердце появилось чувство напоминающее сострадание. Столько лет, было потрачено на то, чтобы воспитать в себе безразличие к окружающему миру и теперь из-за одного только имени всё оказалось напрасным. Я разделил хлеб на две равные половинки, одну из которых протянул Тимуру.
- Спасибо, я не голоден, - отказался тот.
- Не говори ерунды, ты два дня не ел! – возмутился я, впихивая ему в ладонь хлеб. – Ешь быстрее, чтобы не отняли.
- Завтра я пойду вместе с тобой под ворота, чтобы самому зарабатывать еду, - заверил Тимур.
- Этого они и ждут, что каждый из нас будет за ничтожную плату выполнять работу, которая в нормальном обществе стоит недёшево. Для них мы отрепье, дешевая рабочая сила. Смотреть им на нас противно, - негодовал я, - зато не противно пользоваться сделанными нами вещами.
Тимур подобрал под себя ноги и, повернувшись ко мне лицом, быстро умял свою долю. Его сослали сюда из-за неприглядной заячьей губы, парень попал под описание уродов, но здесь его можно было считать настоящим красавцем.
- Выпей воды, а то ещё желудок остановиться, - посоветовал я, придвигая к нему банку с водой.
Он сделал несколько глотков и улёгся спать, как верный пес, под моим паком.
На следующий день привезли новеньких. Старожилы отбирали у них личные вещи, избивали детей, несколько юродивых женщин раздели донага и пусти бегать по окрестностям. Одна из них добежав до урны, в которой время от времени разжигали костёр, набрала в горсти пепел и, упав на колени, начала молиться, посыпая им голову. Столько времени я жил, не зная своего истинного предназначения, будто просто ждал чего-то, смиренно выживая на Батуме. Наблюдая за несчастной женщиной, я внезапно понял, для чего здесь оказался. Это выглядело как озарение. Я должен был освободить всех этих людей от страданий, ведь не зря я столько времени топтал неугодную мне землю. Идея уничтожения Батума засела в моей голове и не давала сосредоточиться ещё, на чем-либо.
- Так больше не может продолжаться, - сказал сам себе.
- О чём это ты? – переспросил Тимур, уставившись на меня непонимающим взглядом.
- Ты хочешь, вот так жить?! – спросил я строгим тоном.
- Нет, - однозначно ответил тот. – То, что я увидел за последние несколько дней, не придало мне энтузиазма, а скорее наоборот.
- Тогда ты должен мне помочь.
За свои сто шестнадцать лет, я первый раз кому-то доверился и почему-то был уверен, что этот человек меня не подведёт.
- Хорошо, - согласился он, даже не зная в чём суть. В один момент я стал для него апостолом, за которым он следовал по пятам и безоглядно верил.
Четыре дня мы работали с Тимуром в паре, но не брали плату едой. Мы всегда стояли в очереди последние, и когда все разбредались, обменивали выполненную работу на бензин. Никто из военных даже представить себе не мог, что карлик-старик, решит прикрыть их лавочку по производству вещей. Солдаты на раздаче из раза в раз менялись, так что никто не знал, что бензин каждый день берут одни и те же люди. Мы же говорили, будто он нам нужен, чтобы было легче разжигать костры, так как у нас постоянный дефицит спичек.