В старых развалинах, на окраине поселения, мы прятали вонючую жидкость и терпеливо голодали, чтобы привести мой план в исполнение. Мне не было жаль тех, кто проявлял зверство по отношению к себе подобным, а что касалось, непонимающих, что с ними происходит, блаженных, то это был мой им подарок – избавление от вечных издевательств и побоев. Я ощущал себя мессией, который обязан положить всему конец.
На четвертый день, когда всё вокруг погрузилось во тьму, я не спал, выжидая, когда в окрестностях стихнет шум.
- Пора, - прошептал я Тимуру, который, как и в прежние дни, сидел наготове у моего пака.
Мы быстро поднялись на ноги и направились к развалинам, часть бензина отнесли к задним воротам, а остальное к передним, разливая по пути немного горючего. Без Тимура с моим маленьким ростом я в одиночку никак бы не справился, и был благодарен ему за самоотверженную помощь. Несколько часов мы перекатывали по земле бочонки. Тимур остался у передних ворот, а я, предвкушая конец, отправился к задним, подальше от основного поселения, чтобы можно было видеть как пропитанная кровью и слезами земля вспыхнет пламенем, и грешников настигнет заслуженная кара за их деяния.
Разлив часть бензина по территории, я поджег его спичками, которые несколько месяцев назад выменял у сиамских близнецов на заплесневелый кусочек сыра. У Тимура с самого первого дня изгнания была припрятанная зажигалка, как только на моей стороне вспыхнул огонь, он, как и обещал, поджег свою часть Батума. Мне стало жаль этого человека, но на этой земле его не ждало ничего хорошего, и он это быстро понял. Здесь не было воды, чтобы потушить пожар, костры, обычно, гасили землёй. А пока военные сюда доберутся, всё превратиться в пепел, да и вряд ли они рискнут войти на нашу территорию, спасать то, что останется. За сотню лет, люди натаскали в свои бедные жилища кучи хлама и большое количество пенопласта, чтобы было чем согреться, теперь всё это молниеносно возгоралось. В эту ночь была ветреная погода и ветер, словно помогал огню быстрее распространяться, игриво перескакивая с дома на дом. Передо мной пылало кострище, языки пламени жгли кожу, опаляя волосы, но мне не было страшно, скорее я испытывал облегчение. До моих ушей доносились пронзительные крики, которые звучали как последняя песня, своеобразный реквием по жуткому месту.
Опустившись на землю, вынул из кармана согнутую сигарету, выменянную у тех же сиамских близнецов. Я никогда не курил, но сегодня мне хотелось как-то отпраздновать всеобщее освобождение. Дрожащими руками я подкурил её последней спичкой и, закашлявшись, неумело выпустил изо рта стену табачного дымка. Вокруг стало необычно светло, мои глаза неприятно резало и казалось, что это от едкого дыма. Поначалу я даже подумал, что свет исходит от пламени, но спустя полчаса горизонт окрасился бордовыми красками и понемногу начало восходить Солнце. Вот для чего, я жил столько лет, чтобы на закате дней увидеть давно забытый рассвет. Почему на это гиблое место снова пролился солнечный свет, я не знал, возможно, это было свидетельством того, что я сделал всё правильно. Может быть, теперь на очищенной огнём земле, под нежными лучами солнца сможет возродиться новая настоящая жизнь.
Из моих глаз скатилось несколько скупых слезинок, которые я растёр по лицу грязной ладонью. Крики вокруг постепенно стихали, огонь подбирался всё ближе, и я ощущал его жаркое дыхание на дряхлой морщинистой коже. Меня душил тяжелый запах гари, я сделал последний вдох раскалённого воздуха и моё сердце, встрепенувшись в последний раз, замерло. В этот момент перед помутневшим взором в солнечных лучах заплясали крошечные частички пыли. Вы скажете, что это обычное дело, но нет, они выписывали свои замысловатые «па», и их танец был прекрасен.
Автор приостановил выкладку новых эпизодов