— Про что это вы?
Мария схватилась за грудь.
— Кровь моя стынет, мама, когда я гляжу на вас. И тут нельзя вас оставить беззащитную, и бежать с вами, далеко ли уйдешь?
— А я так думаю, может, Сашка где встретит нас, — сказала старуха. — Вот только дорога мулкая, пяткам больно. Задыхаюсь, не поспеть мне за молодицею. А Яшка, здоровенький козлик, все тянет меня за руку, даже не успеваю за ним.
Яша держался особняком. Он выглядел старше своих двенадцати лет. Обожженное и закопченное его лицо казалось почти юношеским.
Глаза его смотрели из-под русых бровей.
— Мама, зря мы время теряем. Пойдемте! — заговорил он глуховатым голосом, поведя взглядом в ту сторону, куда предстояло бежать им.
Движения мальчика не были порывистыми, но становились быстрыми. Было видно, что он волнуется, прислушиваясь к отдаленному гулу стрельбы и взрывов.
У Марии с сыном были только им понятных их дружеские взаимоотношения, только им понятные интонации их голосов в разговоре между собой. Таинственное угадывание мыслей друг друга с каждым днем все сильнее сближало и крепило их дружбу, которая несколько даже ставила в равное положение мать и сына в суждениях.
Яша скептически поморщился, еле заметно подернув плечами. Нетерпение мелькнуло в его глазах, глубоко сидевших под насупленными бровями. Наблюдая все это, стараясь заглушить в себе мысль о том, что ожидает ее впереди, Мария, как бы подражая сыну, тоже поморщилась и передернула плечами, содрогаясь чуть заметно от внутренней боли. Яше подумалось, что мать не выдержит и заплачет сейчас. В мгновение она побледнела, но затем опять покраснела и замерла, чуть вздрагивая губами, перед ответом бабке Дарье. Но прежде чем ответить, Мария крепче прижала к груди девочку, целуя ее в лобик, затем положила руку на плечо Яше, сказала решительно:
— Нет уж! Старшенькую потеряла дорогой. Хватит с меня. Поспешать буду, чтоб этих спасти. Пошли, мама, Яшенька, милка ты мой, узел тебе мешает? Тяжко, сыночек?
— Мне? Я могу и Леночку взять на руки. Идемте уж, мама.
Мария с гордостью посмотрела на сына. Затем низко поклонилась старику и решительным шагом двинулась в сторону станции Терек, уводя за собой старуху и сына.
V
Солдаты сержанта Попова поспешно оборудовали индивидуальные огневые точки. Нужно было торопиться, потому что скоро должен был начаться отход всех подразделений, как сказал полковник Егоров. Попов со своими солдатами оставался в траншеях до тех пор, пока отступившие не оборудуют новых позиций. Таков приказ полковника, — любым способом и средствами, но задержать или замедлить продвижение противника.
Кудрявцевой скоро пришлось, как и предполагал Рычков, искать убежище. Но попала она не к нему, а к Звонареву — худенькому и веснушчатому солдату. Принял он к себе в окоп медсестру с чувством радости.
— Ой, как тоскливо одному тут, товарищ Лена, — быстро говорил солдат, ухмыляясь и потирая руки.
— Ну, кажется, сейчас больше не будет времени для томлений, — быстро ответила девушка, выглянув из окопа. Лицо ее в это мгновение преобразилось.
Низко над степью от Терека стлался белый туман. Теперь, когда стала быстро наступать темнота, более видимыми сделались над землей огни горевшей травы. Сейчас все здесь казалось нелюдимым, загадочным и страшным. При мысли о том, что они забыты, брошены на произвол судьбы, сжималось сердце. Только в короткое мгновение ей приходило в голову: выпрыгнуть из окопа и опрометью броситься в сторону востока.
В мгновение показалось, что вблизи окопа кто-то чиркнул спичкой. Лена быстро осмотрелась кругом. Вдали снова слабо сверкнуло.
— Алеша, почему это гитлеровцы бьют по пустому пространству? — в недоумении спросила Кудрявцева, впиваясь взглядом в темнеющие дали.
Но только солдат хотел ей ответить: «Не бесцельно тратят они снаряды, — дорогу себе расчищают», — как над окопом рвануло ураганом ветра, ударило оглушительными взрывами. У Лены даже пилотку с головы сорвало, она бочком съехала на дно траншейки. Сразу ей подумалось, что она ранена. Но затем, постепенно приходя в себя, стала осознавать, что боли не чувствует. Приподнявшись тихонько, опять выглянула из окопа. Левее, в той стороне, где находились сержант Попов, Цымбалко и Ершов, мигнуло еще несколько взрывов. Потом грохот стало относить в тыл. В это время на правом фланге послышался топот бежавшей группы людей. Раздался негромкий, встревоженный и вопросительный голос Рычкова. Ему торопливо ответили из темноты: «Всем, всем приказано выходить!»