— Замерзла, товарищ Лена? — с напускной веселостью обратился к ней Петелин и почувствовал вдруг, как исчезает в нем прежняя застенчивость, нападавшая на него в присутствии этой девушки, в которую он был тайно влюблен. Хотел было подойти поближе к ней, поговорить. Но Лена ответила ему вопросом резко и неприветливо:
— А вы разве не замерзли?..
Она спросила об этом с явным безразличием. Легко было догадаться, что у нее нет никакой внутренней потребности разговориться с Петелиным. Спросив, тотчас отвернулась, продолжая прыгать и хлопать руками, о чем-то разговаривая с Магурой. Обе женщины словно больше не замечали присутствия Петелина. он невольно и неловко усмехнулся, не задерживаясь, прошел мимо в направлении расположения своей роты. «Подумаешь, какие «цацы»»! навстречу ему шел Бугаев. Петелин сразу позабыл о своей обиде на Лену и Магуру.
— Слушай, Павел, — быстро заговорил он, — командир полка повел комбатов на рекогносцировку. Понимаешь ты, какое дело: как бы и нам одним глазом взглянуть на эту чертову занозу, — махнул он рукою к Горячему Ключу. — Туда и обратно на одной ноге! Махнем, а?
— Обоим уходить нельзя, слышь, — решительно возразил Бугаев. — Хочешь, так давай один, на одной ноге туда и обратно. А я побуду с ротой.
Минут тридцать спустя Петелин уже стоял на краю обрыва. Вся низменность представляла собой довольно большое пространство, по-видимому, не все возделываемое. На более близких к реке равнинах, как обломки битого стекла, блестела талая вода. Быть может, это был лед, — не разберешь с высоты горы. Во многих местах виднелись ржавые длинные зигзагообразные линии. Возможно, это были окопы и траншеи.
— Вот он, вот какой этот Ключ! — наморщив лоб, проговорил Петелин, нацелившись биноклем на другие квадраты местности. — Действительно, будет «горячий»!
В значительном отдалении от переднего края в бинокль смутно угадывались движущиеся человеческие фигурки на нашей стороне; они возникали, будто внезапно проступали из земли, и затем снова исчезали, как бы растворялись на затянутой дымом поверхности. И на нашей, и на вражеской стороне то и дело вспыхивали взблески взрывов; от земли отскакивали выпуклые темные облачка, вытягивающиеся потом кверху дымными столбиками. Они долго висели в воздухе, затем дробились и постепенно оседали над снегом, образуя над поверхностью почти сплошную заволакивающую окопы и траншеи пелену. Эта пелена снова и снова рвалась с очередными взблескам, сопровождаемыми взрывами, и колебалась, словно кисея, редела кое-где и опять сгущалась. Поле сражения представляло сверху какое-то фантастическое зрелище. Там шел горячий бой, но Петелин, как ни напрягал зрение, не мог разобраться, в чью там пользу складывается обстановка.
— Вот оно тут какое дело, вот как получается здесь, — сквозь стиснутые зубы шептал он. — Ишь ты!.. Горячий Ключ, что и сказать! А воды, воды в низине как невозможно много, черт бы ее побрал! Все сразу — и горячее, и холодное, и мокрое в то же время! А придется вперед сначала на животе. Однако где это наши рекогносцировщики?
И он тотчас начал шарить биноклем у подножья горы. Отчетливо выделялись плантации, окруженный живой оградой, тянувшиеся котловиной до ее разделения бурной, с холодным блеском рекой. «Эх, форсировать бы Горячий Ключ, так уж с двух бы сторон, чтобы и с тыла — с гор вихрем на них!» — думал Петелин.
Но как обойти противника с правого фланга, он не мог себе представить. За поселком, на небольшом от него отдалении после впадины, взору подставлялась почти отвесная гора, по которой трудно спуститься в низменность внезапно. «Нет, справа «вихря» никак не получится».
— Кажется, пора возвращаться, — подумал Петелин, увидев внизу группу офицеров во главе с Булатом. — Да, надо возвращаться, пора уже.
А в лагере батальона жизнь шла своим чередом. Пока самолетов не было видно, разжигались небольшие костры, варилась каша, кипятился чай, обсушивались, штопались, чистили оружие. Бугаев, увидев Петелина, пошел к нему и встретил вопросом:
— Ну что, стратег, налюбовался Горячим Ключом? Рассказывай, что увидел интересного. Какова там обстановочка?
— Хороша! На пузе придется да по воде до самой реки, — зло ответил Петелин.
— А потом? — посумрачнев, спросил Бугаев.
— А потом — «ура!». И через реку вплавь или как, черт ее знает! В общем, дело поганое, потому что все надо брать в лоб.