Долгий рассказ Марии Федоровны, который дополнили сын и внук, произвел большое впечатление на грека, англичанина и советского журналиста. Они долго, до самого рассвета — времени «пробуждения» салоникских роз, — ходили и говорили, говорили, говорили… Каждый из трех друзей по-своему отреагировал на все.
На Никоса большое впечатление произвел внук Васи, специально изучивший английский язык для того, чтобы прочесть байроновские стихи о «своей бабушке». Вот Никос и решил изучать русский язык, чтобы читать современника Байрона — великого Пушкина в подлиннике. Никос подарил Васе-младшему томик стихов великого грека Костиса Паламаса. Мальчик попросил прочесть на греческом языке что-нибудь из этой книги.
— Интересно, как звучат стихи на вашем языке, — пояснил свое желание Вася.
Взгляд Никоса невольно остановился на огромном букете багряных салоникских роз, и ему вспомнились стихи Паламаса. Когда он прочел стихи о розах, Вася с восхищением воскликнул:
— Здорово! Красивый у вас язык, дядя Никос. Жаль, что не понимаю слов.
Котиков быстро сделал подстрочный перевод и прочел на русском языке:
По дороге в Салоники Никос думал о том, что история с фотографией могла бы стать темой большого музыкального произведения: оркестр — хор — декламация. В оратории, балладе или кантате звучали бы греческие, русские и английские мотивы. Партию русской женщины — сибирской мадонны пела бы, конечно, Елена, а молодой сельской учительницы — Лулу, сам бы он спел партию Васи, нашлись бы певцы и на роли сына и внука погибшего советского героя, старой учительницы английского языка и непременно Шерлока — Шуры Джекобса. Но внутренний голос спрашивал: «А где найти время для большой работы?» Этот вопрос задала и Хтония, когда Никос рассказал о своем замысле. Поэтому было решено, что он возьмется за работу после выборов в парламент, а пока будет искать поэта, который напишет текст. Но другое свое решение не стал откладывать — посещение школы русского языка в Обществе греко-советской дружбы.
— Будем ходить вместе, — вдруг объявила Хтония. — После уроков — практиковаться в разговорах только по-русски.
— Хо-ро-шо! — вспомнил русское слово Никос и поцеловал жену.
Всю жизнь, особенно когда начал писать музыку, Никос мечтал об отдельной комнате, пусть даже не в самом доме, а в каком-нибудь заброшенном сарае, где можно было бы в любое время, не мешая окружающим, наигрывать на рояле, делать записи новых сочинений на пленку и тут же прослушивать. Но такой возможности пока не было. Вдохновение могло прийти совсем неожиданно, и тогда надо было спешить за рояль. Но как это сделать, к примеру, ночью, когда все спят? Поехать бы на остров Идра! Вот где раздолье! В большом доме много комнат, а в сарае мог разместиться бы целый оркестр с хором. «Бросить все, и заняться только музыкой!» — возникала порой мысль, но Никос быстро отгонял ее, вслух произнося: «Нет, нет!»