Елена не ведала, что в каменном лабиринте античной крепости приник к транзистору человек, которого знаменитая певица спасла, вернула к жизни и любимой работе… А на стадионе, слушая ораторию Никоса, плакал его брат — известный байронист, большой друг греков. Юрий Котиков по обыкновению не мог позволить себе, как сам говорил, «эмоции» и разрывался между фотоаппаратом, блокнотом и кинокамерой. На сцену словно переселилось сибирское село с удалыми и печальными песнями. Греки узнавали в ролях сибиряков Лулу, Костаса, Мирто, оглядывались на Хтонию, которая скромно сидела среди зрителей и не скрывала своих счастливых слез…
Но самой большой похвалой для автора, певцов и музыкантов были искренние слова благодарности советских друзей Никоса Ставридиса.
О ЧЕМ РАССКАЖЕТ «МОНОМАХИАС»
«Когда-то на мономахиас чуть ли не каждый день нанизывались важные события», — думал Никос, перелистывая свой старый дневник. Вспомнил, что мономахиасом назвал дневник товарищ Седой, когда увидел, как его молодой друг записывает самое интересное в боевой жизни партизанского отряда, словно нанизывает события на рапиру. Никос давно не брал в руки дневник — не хватало времени. Правда, о самых важных событиях все же были сделаны короткие записи, однако они не были похожи на подробную хронику, как в годы антинацистского Сопротивления и гражданской войны. А жаль! Сколько разных событий произошло в Греции после окончания второй мировой войны! Нанизать их на мономахиас — получилась бы толстенная книга, летопись греческой трагедии, пропущенная через сердце. Вот Юрий Котиков аккуратно ведет свои записи — со дня первого приезда в Грецию, опять работая собственным корреспондентом московской газеты в Афинах. Дневник, известно, дело личное, но часто он содержит бесценные описания самых интересных и важных событий общественной и личной жизни. Советский журналист говорит, что надеется свои записи переплавить в повесть-хронику. Сам Никос тоже подумывает о такой книге, но времени для этого по-прежнему не хватает.
Никос перелистывал страницы довольно пухлого и тяжелого дневника, и перед ним возникали знакомые лица, вновь воссоздавались подлинные эпизоды жизни, события… Самые первые страницы — «нанизанного на мономахиас» — посвящены партизанскому ансамблю певцов и музыкантов. Какой это был ансамбль! Ничего подобного не было в Греции, да и будет ли еще когда-нибудь! В ансамбле было много профессиональных греческих певцов, музыкантов и танцоров, но знаменит он был тем, что в его составе были партизаны многих национальностей — воины Советской Армии. Почти все они бежали из гитлеровских концлагерей, тюрем, из железнодорожных эшелонов и примыкали к участникам Сопротивления, воевали в партизанских отрядах и боевых частях ЭЛАС. Одним из первых оказался среди греков сержант Василий Иванов — Вася, которого все любили за его общительный, добрый и веселый нрав. Вася храбро сражался. В ансамбле он был гармонистом, Никос записал в дневнике историю появления в отряде русской гармошки, как Вася называл свой инструмент. Дело в том, что русской гармони нигде не могли найти. Перепробовали разные аккордеоны, даже баяны, но Вася говорил, что все это не то: гармошку ни с какой другой музыкой не сравнить. В общем, искали долго, но так и не нашли «Васькину музыку». Гармошка объявилась сама. К отряду присоединилась небольшая группа болгарских партизан, которые чудом спаслись от фашистских карателей и переправились через границу. Среди них был русский эмигрант, донской казак, который, покидая свой дом в Болгарии, взял лишь ружье да гармонь. Вася был счастлив, он играл мастерски, послушать его приходили даже греки из соседних городов и сел. А еще были в ансамбле украинцы с невесть откуда взявшимися бандурами и свирелями, армяне с национальной дудкой — зурной, грузины с чонгури, молдаване со свистульками, похожими на губную гармошку. И еще был в ансамбле тар, на котором играл усатый великан азербайджанец.
Этот инструмент Никос опять увидел ныне на борту советского теплохода «Азербайджан». Это событие и заставило вытащить из ящика письменного стола старый «мономахиас».
В доме Ставридисов появился маленький Никос. Вскоре после памятного митинга на стадионе «Пананион» сыграли свадьбу Лулу и Алексиса. Сына-первенца назвали в честь деда Никосом. Посаженым отцом и матерью на свадьбе были Шерлок Джекобс и Елена Киприанис. Отгуляли свадьбу на большой старой яхте, которую раздобыл «красный мэр» Костас Мавридакис, одновременно совершив и морское путешествие от Пирея до Салоник с остановками у рыбаков, археологов, старых боевых друзей по годам Сопротивления… Вышло, что на свадьбе побывали сотни гостей. Во главе праздника был один из братьев из «Русского села», который угощал всех знаменитыми кавказскими блюдами, произносил длинные речи, играл на своем чонгури и пел прекрасные грузинские песни. Ставридисы пригласили на свадьбу всех друзей, самым почетным гостем был Самандос-старший. Старый грек недавно пережил трагедию похоронил Самандоса-младшего. Его сын стал жертвой коварного «паука», как назывались террористические группы, действовавшие исподтишка против активистов прогрессивных организаций. Самандос-младший женился на сестре погибшей Риты — Мелине, которая помогала мужу вести дела в кофейне. У них вскоре родилась девочка, которую назвали Ритой. Самандос-младший очень подружился с Алексисом, особенно когда тот находился в больнице после автокатастрофы. Алексис как-то доверительно сказал Самандосу, что занят очень важной работой, которая в случае успеха будет иметь большое значение в разоблачении грубого вмешательства ЦРУ в дела страны, тайных связей американских агентов с военной полицией и лично с диктатором Йоаннидисом. И еще он сказал, что «нащупал продолжение этих связей кое с кем из нынешних греческих политических деятелей». Самандос вызвался помогать в этом нужном деле — выполнять поручения Алексиса. Вскоре после выхода из больницы Алексис уехал за границу, и лишь немногие, в числе которых был и Самандос-младший, знали, что в Испанию, откуда всеми этими греческими бандитскими «пауками» и неофашистскими организациями руководила резидентура ЦРУ. В афинском аэропорту «Эллиникон» возвратившегося Алексиса встретил Самандос-младший. А через несколько дней его машина взорвалась по дороге из Пирея в Афины — кто-то заложил бомбу с часовым механизмом. Ставридисы и Алексис получили конверты, в которых были листочки с изображением паука. Еще одной неожиданностью, о которой стоило записать в дневник, стало участие отца Алексиса — ушедшего в отставку с поста министра из-за распрей в своей партий — в работе, начатой сыном. Да, такая вот метаморфоза. Бывший министр начал помогать сыну в розыске разоблачительных документов, он передал материалы, которыми располагали тайная полиция и контрразведка относительно вмешательства в дела современной Греции ЦРУ, Пентагона и НАТО, одна из целей которых была — вновь запрячь страну в колесницу агрессивного Североатлантического блока.