— Вместе со всеми танцует сиртаки легендарная гречанка в черном, известная во всем мире Елена Киприанис! Экипаж советского теплохода «Азербайджан» горячо приветствует на своем борту знаменитую греческую певицу!
Потом они стояли на сцене — «гречанки в черном и красном» — в обычных летних платьях и смотрели с улыбкой на этих людей, подаривших им праздник песни, музыки, танца… Они пели песни Никоса Ставридиса — грека, сейчас немного уставшего, но безмерно счастливого, жизнь которого в творчестве и борьбе начиналась именно на этом побережье.
Поздно вечером люди на теплоходе тепло и сердечно прощались с греческими гостями. Над портовым Пиреем горела россыпь звёзд. А на темном горизонте черными пятнами медленно двигались корабли с погашенными огнями.
— И такие гости тоже бывают, — медленно произнес Никос, вглядываясь в далекую темноту. — Американские…
Уже сидя в автомашине, Ставридисы услышали по радио, что у берегов Греции начинаются маневры флота США, но без участия греческих кораблей…
Ну как такие впечатления одного мирного дня не записать в дневник? В доме все спали, а Никос долго писал. Он невольно улыбнулся, когда подумал, что «нанизывает» увиденное и услышанное в родном Пирее на старую «рапиру» — «мономахиас». Для тех, кто завтра заменит борцов за демократическую Элладу.
ЗДРАВСТВУЙ, ТОВАРИЩ!
Давняя мечта композитора о комнате, где можно было бы спокойно работать, наконец осуществилась после переезда в более просторный дом недалеко от кофейни. «Самандос». Никос мог в любое время садиться к роялю, и домашние не входили к нему. Но в то утро Хтония нарушила этот негласный распорядок, принесла весть, которую с нетерпением ждал Никос:
— Звонят из консульского управления министерства иностранных дел.
Никос не сразу взял трубку, словно опасаясь чего-то. Невольно вспомнился далекий апрельский день, когда он позвонил консульскому чиновнику и из разговора с ним понял, что поездка в Советский Союз вряд ли состоится. На днях Никоса пригласили в советское посольство и сообщили о том, что знаменитого композитора и главных участников героической оратории «Русская мадонна» приглашают в Москву. Обещание, которое дали советские товарищи после большого успеха грандиозного музыкального спектакля на стадионе «Пананион», было выполнено.
Только Хтония могла догадаться, почему Никос медлит снять трубку. Прошлый разговор остался в памяти. Хтония сама с улыбкой протянула трубку мужу.
— Последуем совету великого и веселого грека Менандра, что время залечивает все раны, — ободряюще произнесла она.
Многое изменилось в Греции после падения хунты. Не успел он назвать себя, как чиновник сказал, что визы на всех готовы и приглашенные могут выехать в любое время.
— Чудеса, да и только! — сказал Никос после короткого разговора. — Время не только залечивает раны, но и меняет многих, в том числе и этого чиновника.
Оставалось выбрать, каким видом транспорта поехать в Москву. Много была «за», чтобы полететь на самолете, но Никос давно хотел оказаться на советской пограничной станции и поприветствовать первого же встреченного там человека, как это давно сделал поэт Яннис Рицос. Он взял с собой в дорогу лист бумаги, который подарил ему товарищ Седой, со словами поэта: «Товарищ, знаешь ли ты, что ты дал человечеству? Знаешь ли ты, брат мой, в своей честной замасленной робе, какую мечту, какую надежду, какую веру ты подарил людям всего мира? Какую окрыленную юность вселил ты в этот дряхлый ворчливый мир? Здравствуй, товарищ! Дай мне свою руку. Твои друзья в Греции просили тебя расцеловать». Этот текст уже знали наизусть все Ставридисы и Елена Киприанис. По мере приближения к границе все чаще возникал вопрос: «Кто же будет первым советским человеком, которого встретит и которому скажет слова приветствия Никос?»
До советской границы были Болгария и Румыния. В Софии греческих друзей встречала большая группа композиторов, певцов, музыкантов, здесь были и соседи по дому, где жила Хтония во время эмиграции, и школьные товарищи Костаса и Мирто.
Румынские коллеги показали грекам Бухарест.
В солнечный полдень поезд медленно пересек советскую границу и остановился на станции Унгены — недалеко от Кишинева. Никос уже давно — на подступах к пограничной станции — стоял в тамбуре и ждал, когда поезд сделает первую остановку на советской земле. Когда он оказался на платформе, первым увидел молодую женщину в строгой темно-зеленой форме. Никос огляделся, но поблизости других людей, особенно брата, к которому, судя по словам поэта, он должен был первым обратиться, не было. Белокурая женщина внимательно посмотрела на пассажира.