— Прошу вас замолчать! То, что я слышу, позор!
Майор Стэнли что-то зло пробурчал в ответ, и разговор прекратился. Никос, не отдавая себе отчета, зачем он это делает, переместился к ним поближе. Первым нарушил молчание майор:
— Этот проклятый дождь, видимо, не кончится. Предлагаю зайти ко мне погреться. Виски и кофе.
— Нет, спасибо, я пойду к себе, — сухо отказался Джекобс.
— Дело ваше, капитан Джекобс. Сразу видно, что вы не служили в колониях.
— Это моя первая и последняя служба.
— Да, она может очень скоро, капитан, оказаться для вас последней.
— Это что, угроза?
— Нет, капитан, просто предупреждение старшего по чину о том, что подданные Великобритании должны отвечать за свои слова.
— Мы с вами никогда не поймем друг друга. Надо вести честную игру, майор Стэнли. Я не скрываю, что восхищен мужеством греков. И убежден, что Греция никогда не будет ни нашей, ни чьей-то колонией. Это доказано еще со времен Байрона…
— Доказано? Кем? — перебил Стэнли.
— Самими греками.
— Ну что ж, попытаются доказать обратное в нашей военной миссии. Или вас тянет в пекло африканских пустынь?
Никос услышал, как один из собеседников вышел из-под навеса и быстро зашагал по улице.
— Ну хорошо же, красная сволочь! — процедил сквозь зубы майор Стэнли, направляясь следом.
«Враг под видом друга, — думал Никос. — Сегодня гитлеровцы, а завтра эти стэнли будут стрелять в нас».
Да, так оно и получилось — стэнли стреляли в участников Сопротивления. Никос опять живо вспомнил, как это было. Первой о том, что англичане угрожают свободе, завоеванной друзьями Никоса, сказала Хтония. О, из угловатой девочки-рыбачки Хтония превратилась в красивую, статную девушку. Особенно хороша она была в белом халате и косынке сестры милосердия. Хтония осталась помощницей известного партизанского хирурга Никифориса. Была санитаркой, потом стала помогать при операциях, «командуя» хирургическими инструментами.
В один день Никос и Хтония были приняты в ряды коммунистов.
Никос оценил твердый характер и сердечность Хтонии, когда она, вернувшись из Пирея, застала Никоса подавленного гибелью Селины. Он помнит, как поразили его слова Хтонии: «У нас не просто печаль, а гордая печаль. Не плакать, а мстить мы должны за нашего товарища».
Вскоре Никосу представился случай увидеть, как храбро сражалась Хтония во время внезапного нападения фашистов.
После первого поцелуя Хтония просто и искренно сказала Никосу: «Теперь мне ничего не страшно. Мы вместе».
Никос как-то показал на дневник и сказал:
— Последний аккорд. Точка. — Но, увидев печальное лицо Хтонии, спросил: — Что с тобой? Тебе жаль расставаться с горами? В долине нас ждет мирная жизнь. Понимаешь, мы скоро будем петь и танцевать.
— Ты думаешь? — с сомнением спросила Хтония.
— А почему бы и нет? Разве мы не заслужили? На «гри-гри» с дедом Андреасом мы отправимся в море, в открытое море! Наловим рыбы и закатим пир на весь Пирей!
— Не будет пира, — хмуро произнесла Хтония.
— Почему?
— А потому, что в Пирее английские корабли.
— Ну и что? Они же наши союзники.
— Союзники? Ты думаешь, что все такие, как капитан Джекобс. Да и самого Джекобса давно уже нет в Греции. А вот если на кораблях такие союзники, как тот Стэнли, ничего хорошего не жди.
— Ты что-нибудь слышала?
— Англичане требуют разоружить нас. Понимаешь? Разоружить ЭЛАС.
От веселого настроения Никоса не осталось и следа.
— Кто тебе сказал? — спросил он.
— В штабе, говорят, получено распоряжение. Сдать оружие. Разоружиться.
— Нет, нет, тут что-то не то. Ты меня извини, но я пойду и все сам узнаю. Жди меня здесь.
Хтония осталась ждать. Вдруг ее взгляд остановился на дневнике. Почти каждый день Хтония видела, как Никос что-то писал. Однажды Никос сказал, что дневник он ведет не только для себя, что о годах Сопротивления должны знать все. И еще Никос сказал в тот день, который Хтония никогда не забудет: в дневнике много слов о ней. Да, в тот день они условились, что поженятся после освобождения Греции, что сыграют свадьбу в Пирее.
Никос долго не возвращался, и Хтония решила идти в штаб. Около небольшого здания, украшенного красными знаменами, кумачовыми лозунгами, национальными флагами, портретами руководителей и героев Сопротивления, толпились бойцы ЭЛАС и крестьяне. Над толпой стоял гул голосов. Хтония услышала, как бородатый, увешанный гранатами и пулеметными лентами партизан горячо говорил:
— Знаем мы этих англичан. Не о нас они заботятся, нашу страну хотят прикарманить, хомут на нас надеть. Пусть попробуют! Для тех, кто захочет погасить наше солнце, у нас есть порох!