— Да, подтвердила она. — Он порядочный, надежный человек.
— Родился с серебряной ложкой во рту. Богатые родители. А Джонсон всего добился сам.
«Какая нелепость! — подумала Лаура. — Уж не тете Лилиан говорить о «серебряной ложке».
— Мы встречали Маккензи, — заметил Клем. — Сесилия не говорила вам? На обеде в Каптиве, прошлой зимой. Производит впечатление незаурядного человека. К тому же красивый. — Он засмеялся. — Женщины за ним гоняются. Тридцать семь лет, холостяк, рыжеволосый…
— Ох, — вскочила Лаура, — мне надо достать шоколадное суфле из духовки, чтобы сразу подать его к столу, пока не опадет. А то вкус будет хуже.
— Со взбитыми сливками, мама? — спросил Том.
— Еще лучше — с ванильным соусом. Помогите мне убрать со стола и принесите тарелки для десерта, мальчики. Нет, Лилиан и Сесилия, вы сидите, пожалуйста.
Атмосфера за столом изменилась.
— Хватит политики, — провозгласил Бэд. — Да здравствуют вкусные вещи!
Лаура, ставившая на стол вазу с суфле, посмотрела на него благодарным взглядом.
— Клем, твой бокал, вот хорошее вино к десерту! И тебе, Том, — Бэд подмигнул сыну, — в девятнадцать уже можно. Да мне что-то и не верится, что вы в колледже не пьете вина!
«Удивительно, — думала Лаура через несколько минут, — как умиротворяют «вкусные вещи»! «Десерт, вино, сыр и фрукты, кофе — и словно растаяла сдержанная, но напряженная враждебность, вызванная политическими спорами»».
Гости скоро вышли из-за стола, — Клем напомнил, что им предстоят сборы и отъезд рано утром.
— Как странно, — сказала Лилиан, — спать как гостья в доме, в котором родилась. Как будто и не уезжала отсюда. А куда вы собрались, Бэд?
— Деловая встреча.
— В субботу? — с любопытством спросил Клем.
— Приходится иногда и в воскресенье заниматься делами. Работы по горло. Конечно, я стараюсь освободиться на уик-энд, но сегодня совершенно необходимая встреча. Очень важная. Я с вами попрощаюсь утром.
Гости разошлись по спальням, а Лаура с сыновьями остались посидеть на террасе, выходящей в сад. Они разговаривали шепотом, потому что комнаты для гостей находились как раз над террасой.
Лаура не отрывала глаз от Тома. Что с ним, в какую среду он попал, откуда у него новые идеи? Эти вопросы волновали и будут волновать матерей, сыновья и дочери которых выходят из стен родного дома в большой мир. Но разве Том сам выбрал в университете определенную группу, поддался определенному влиянию? Не была ли почва подготовлена дома?
Ты должна признать это, Лаура, почва была подготовлена Бэдом. Его расистские шуточки, словечки, перемигивания с сыном… Том дышал этим воздухом… Гнусным воздухом, отравившим юношу с хорошими задатками и добрым сердцем. Неужели время упущено, Лаура?
— Смотри, вот Полярная звезда, — сказал Том.
— Где? — спросил Тимми.
— Вон, смотри, — сказал Том. — Полярная или Северная звезда. Моряки определяют по ней направление.
— «Светлая Вечерняя звезда» Вагнера… — прошептала как будто для самой себя Лаура. — Такая чудесная нежная музыка.
— Это единственная неподвижная звезда, — продолжал Том. — Все остальные движутся, кружатся в течение суток. Когда-нибудь ты изучишь хоть азы астрономии, — он ласково погладил Тимми по плечу. — А может быть, и всерьез ею заинтересуешься. Я еще только начал, занимался всего один семестр, но хочу продолжать.
«Как он может думать об изучении звездного неба и говорить такие вещи, которые она услышала от него сегодня за столом?» — изумилась Лаура.
— Расскажи что-нибудь, я никогда не разбиралась в звездах, — дружелюбно обратилась она к Тому.
— Вот сюда смотрите! — воскликнул Том. — Смотри, Тимми, вот эти семь звезд, — разве не напоминают они медведя? Так и называется это созвездие — Большая медведица. А вот, рядом, — следи за моим пальцем, сосчитай-ка — тоже семь звезд. Это Малая медведица. Знаете, что мне нравится в этой науке? Точность. Это изумительно. Все предопределено. Вот, двенадцатого августа, ну, может быть, на день позже или раньше, будет дождь метеоритов. А пятнадцатого ноября — еще один, утром. Даже время дня известно, подумать только! Фантастика!
— Мам, у меня желудок болит, — пожаловался Тимми.
Она сразу вскочила:
— И тошнит тоже?
— Да сам не пойму. И то и другое.
— Это праздничный ужин, — успокоил Том. — Переел немножко.
— Иди наверх и ляг в кровать, я принесу тебе лекарство.
— Нет, — сказал Том, — я все сделаю. Ты сегодня устала, мам. Тим сам знает, какое принять лекарство. Иди наверх вместе с Графом, братишка, а я согрею тебе молока, принесу, и мы еще поболтаем.
Том услышал из кухни, что Тимми резко закашлялся. Он знал, что тошнота и боли в желудке всегда связаны у брата с мучительным кашлем. Согрев молоко и добавив мед, он отогнал мрачное видение — Тимми снова в больнице — и понес кастрюльку в комнату к брату. — Вот выпей. Пей медленно.
Тимми и сам все знал, но послушно кивнул головой. После нескольких глотков кашель стал затихать.
Том смотрел на тонкие пальчики Тимми, сжимавшие высокий стакан. Ручки маленькие, фигурка хрупкая, ниже всех в классе. Но одноклассники были добры и ласковы с Тимми, никто не дразнил его «коротышкой». Наверное, родители сказали детям, что их сверстник очень болен.
— Смотри-ка, Граф беспокоится, когда я кашляю, — сказал Тимми.
Собачонка сидела в ногах кровати и переводила блестящий взгляд со своего маленького хозяина на Тома.
— Знаешь, он мой лучший друг… после тебя, конечно.
— Ну, я тебе не только друг, но и брат, а это больше.
Выпив молоко, Тимми обхватил колени руками и выжидательно посмотрел на Тома. Тот понял, что Тимми желает доверительной беседы.
— У тебя есть девушка, Том? — спросил Тимми.
— Ну, в каком-то смысле есть, а в общем — нет. — Том не хотел откровенничать с малышом о Робби. — В колледже встречаешь много девушек. На лекциях, на танцах, на футболе. Ну и заводишь знакомство — на неделю, на месяц. Знаешь, как это бывает. Сейчас у меня нет девушки.
— Это плохо, Том, заведи скорее.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что у меня есть девушка, — прошептал Тимми в ухо Тома. — Только обещай никому не рассказывать.
— Обещаю, — торжественно сказал Том.
— Ее зовут Мэри Бэт. Я каждый день сажусь на ленч за ее стол.
— Да-а?
— Да, она меня приглашает.
— Ну, что ж, у нее недурной вкус, если она тебя приглашает. А она хорошенькая?
— Самая хорошенькая в классе! Она потрясающая, Том! И одевается потрясающе.
— А какие у нее волосы?
— Каштановые. С золотистым отливом.
— Я бы хотел посмотреть на нее, Тимми.
— Ну приходи на наш выпускной вечер. Папа и мама всегда приходят, и ты можешь, если захочешь.
— Конечно, захочу!
Такое маленькое бледное личико с задумчивыми глазами — мамиными глазами. Том раньше не замечал этого, а теперь вдруг осознал, что у обоих — глаза мечтателей, которые думают о чем-то своем, даже когда говорят с вами. Но ведь все говорят, что и Том похож на мать. И на отца тоже.
Тимми зевнул, но ему не хотелось отпускать Тома.
— Папа подарил мне новую игру, посмотри.
— Ты на часы посмотри, а в игру поиграем завтра! Как ты себя чувствуешь?
— Отлично.
— Ну, тогда спокойной ночи, до завтра.
Том сидел в своей кровати и читал «Протоколы сионских мудрецов». Это был репринт старинной книги, и Робби уверяла Тома, что все написанное там — чистая правда. Там говорилось, что евреи посылали в каждую страну старого мудреца, который подготавливал осуществление в этой стране господства евреев, которое потом должно было утвердиться на всей планете.
Том засомневался. А, может быть, это и правда. Ведь сколько всяких владений у евреев только в их городе. Половина больших магазинов и лавок — ювелирных, магазинов одежды, обуви, спортивных товаров. В кардиологическом отделении больницы, где в прошлом году делали операцию тете Лилиан, заведующий был еврей. Всюду встречались эти люди, занимающие важные посты, живущие в роскоши.