— Том прав, — согласился старший из двух, — мы проголосуем так, как захотим. Кулаками не повлияешь на исход выборов.
Второй мужчина встал и отошел в сторону, бормоча себе под нос что-то вроде «давай, подлизывайся к пацану хозяина».
«Наверное, сторонник Маккензи», — решил Том. В голове пронеслись слова матери: «Это будут грязные выборы». «Не обязательно грязные, — подумал он, — но страсти будут кипеть».
Владелец приемника выключил его, и разговор перешел на бейсбол. Прошло несколько минут. Неожиданно появился Бэд и сделал объявление.
— После перерыва не принимайтесь сразу за работу. У нас состоится небольшая церемония, и я хочу, чтобы все присутствовали.
Вывеску «Пайге и Райс» сняли со входа в главное здание. С обеих сторон от входа стояли прислоненные к стене лестницы, а на траве лежала новая вывеска. Вытянув шею, Том прочел видную ему вверх ногами надпись «Райс и Сын» и густо покраснел от смущения.
— Что, так скоро? — пробормотал он.
— А почему нет? — Бэд хлопнул его по спине. — Ты же мой сын, так ведь?
Рабочие засмеялись, а Том с чувством неловкости стоял перед ними, наблюдая, как поднимают и укрепляют новую вывеску. Золоченые буквы блестели на солнце, и вывеска сразу бросилась в глаза.
Один из рабочих крикнул: «Ура!», раздались аплодисменты. Три женщины, работавшие в конторе, не прекращая аплодировать, закричали:
— Скажи речь, Том.
Он отрицательно покачал головой, и тогда самая старая из женщин, работавшая у них с того времени, когда его мать была еще ребенком, проговорила с шутливым укором:
— Ну же, Том. Я тебя знала еще в животе у твоей матушки.
— Я этого не заслуживаю, — сказал он. — Пока, во всяком случае. И я действительно не знаю, что сказать.
— Конечно же, заслуживаешь, — громко запротестовал Бэд. — Ты здесь работаешь, разве не так? Каждый день честно выполняешь свои обязанности. Иначе Бэд Райс не поместил бы тебя на эту вывеску, можешь быть уверен. Правильно, ребята?
Рабочие засмеялись, согласно закивали: Бэд Райс такого не сделал бы, можно не сомневаться. Бэд обнял Тома за плечи.
— Это мой сын, ребята. Он хороший парень. Будь это не так, я не стал бы его нахваливать, хоть он и мой сын. Я люблю его, это правда, но похвала — это совсем другое дело. Я просто хочу сказать… черт, я слишком сентиментален, я знаю, но у многих из вас есть сыновья, так что вы понимаете мои чувства… так вот, я хочу сказать, что если что-нибудь случится со мной, Том возглавит дело, и он будет таким же справедливым, честным и порядочным, каким, надеюсь, был я. По крайней мере, старался быть.
Волна любви захлестнула Тома. Пусть это было сентиментально, пусть его смущало, зато это было настоящее. «Мой отец, — подумал он. — Если с ним что-нибудь случится, я… я не знаю, что я тогда сделаю». В этот момент ему было наплевать на то, что думают остальные. И он крепко обнял Бэда.
— Ну ладно, — сказал Бэд. — Солнце печет вовсю, не буду больше держать вас на такой жаре. Заходите внутрь, там вас ждет пиво. Охладитесь немного, прежде чем снова приняться за работу. Сегодня как-никак праздник.
Итак, Бэд с Томом уехали на работу, Тимми ушел на целый день в гости к одному из друзей, и Лаура осталась в доме одна. По крайней мере, она думала, что она одна, но когда, взяв газету, она вышла на веранду, вслед за ней вышла и Бетти Ли.
— Я и не слышала, как ты пришла, — сказала Лаура.
— Я знаю. Вы все разговаривали. А потом, когда вы пошли завтракать, я спряталась наверху.
Слово «спряталась» удивило Лауру. Да и тон, каким все это было сказано, был необычным. Отложив газету, она посмотрела на Бетти Ли. Темное лицо старой женщины приобрело какой-то серый оттенок. Было видно, что она плакала.
— В чем дело? Что случилось? — Должно быть, произошло какое-то несчастье, или в большой семье Бетти Ли кто-то умер. — Скажи мне. Сядь и расскажи.
— Не знаю, смогу ли я, мисс Лаура. У меня от этого сердце разрывается. Бетти Ли закрыла лицо руками.
— Что бы тебя ни мучило, расскажи, и тебе станет легче, — мягко сказала Лаура.
Бетти Ли отняла руки от лица и жалобно посмотрела на Лауру мокрыми от слез глазами.
— Я слышала, слышала, что он… он сказал.
Неужели слова о том, что всех черных надо утопить или отправить в космос? Неужели эти слова?
— Ты имеешь в виду…
— Он сказал, что мы ему до смерти надоели, все мы, а значит и я тоже. Я никогда не думала… Мне и в голову не могло прийти, что кто-то в этом доме… Вы моя семья. Были ею. Но теперь — нет. — Бетти Ла заломила руки. — Как я могу остаться здесь после этих слов, мисс Лаура? Я не могу, не могу.
Онеметь, оцепенеть — значит быть не в состоянии произнести ни слова. Не было слов, которые могли бы смягчить горе и разочарование этой старой женщины. Ее мир, маленький светлый мир ее приемной семьи с его рождениями и смертями, с его праздниками, плавным течением дней и лет, разбился вдребезги. Бэд сделал это за какие-то секунды. И Лаура подавленно молчала.
Тогда Бетти Ли встала и положила руку на опущенную голову Лауры.
— Вы думаете, я не понимаю, что вы к этому не имеете никакого отношения? О, я так тревожусь за вас. Вы были моей маленькой девочкой, я держала вас на руках, когда умерла ваша мама, я делала вам локоны, накручивая на палец ваши золотистые волосы. Я учила вашего Тома ходить. Наблюдала, как он растет и, признаюсь, заглядывала пару раз в книжки в его комнате. Я никогда вам об этом не говорила. Думала, что ж, он еще молод, молодые все немного сумасшедшие и идеи у них бредовые, как у наших молодых ребят из «Черной власти», которые ненавидят всех белых. Но мы надеемся, что придет время, они выйдут в большой мир и образумятся. Но когда взрослый мужчина в такой семье, как ваша… О, если бы мисс Сесилия или мисс Лилиан узнали об этом, они бы… я не знаю, что бы они сделали.
Теплая рука все гладила и гладила Лауру по волосам, пока та наконец, не подняла голову и не заговорила.
— Если бы я могла вернуть все назад, сделать так, чтобы эти слова не прозвучали…
— Я знаю.
— Послушай, послушай, Бетти Ли. Он не имел в виду тебя. Он, конечно, сказал ужасную вещь, но люди часто говорят то, чего они на самом деле не думают.
— Он сказал то, что думал.
— Но он не имел в виду тебя. Клянусь! Он знает, какая ты замечательная, он сам так говорит.
— Какая разница, имел он в виду меня или нет? — Лицо Бетти Ли посуровело.
«Она права, — подумала Лаура. — С моей стороны было глупо выдвигать такой аргумент».
— Не знаю что и делать? — проговорила она с вопросительной интонацией, словно надеялась услышать ответ.
— И я не знаю, что вам делать. Вот почему я так за вас тревожусь. Тяжело, когда муж и жена… — Бетти Ли не закончила фразу.
— Но во многих отношениях он хороший человек. Ты же видела… — начала Лаура и разрыдалась.
Бетти Ли обняла ее, приговаривая старые-престарые слова утешения:
— Не плачьте. Ни из-за чего на свете не стоит так плакать. Все будет хорошо, вот увидите.
— Ты ведь не всерьез сказала, что не сможешь у нас остаться, а?
— Всерьез, — после заметного колебания ответила Бетти Ли. — Теперь я буду чувствовать себя в вашем доме неловко. И вы бы так себя чувствовали на моем месте, правда?
Последовала еще одна мучительная пауза.
— Да, — признала наконец Лаура. — И снова пауза. — Не могу представить дом без тебя.
Бетти Ли грустно улыбнулась.
— Я все равно старею. Время бросать работу.
— Ну нет, не настолько ты старая. Давай уж будем честными до конца — ты ведь и не думала бросать работу.
— Ну хорошо, пусть так. Но вы же знаете, что я всегда, в любой момент буду готова прийти вам на помощь.
Лаура кивнула и вытерла глаза:
— А я — тебе.
— Теперь я, пожалуй, пойду. — Бетти Ли нагнулась и поцеловала Лауру в щеку. — Берегите себя, ладно? И если я вам понадоблюсь, дайте мне знать.