Макав вытер холодный пот, выступивший у него на лбу и, сразу севшим голосом просипел еле слышно:
— Что же мне теперь делать? Ребята меня убьют.
— Ну, если только сгоряча, потом ведь, наверняка, жалеть будут — Тидер неуклюже попытался успокоить Макава, но тот от этих слов, только еще больше побледнел.
Тидер Весельчак уставился на кашевара:
— Да ты белый весь, совсем белый — заметил Тидер и быстро зачастил:
— Слушай, бери мешок, кидай в него харчи и беги. Мы пока по тракту крюк сделаем до заставы «синяков», а ты напрямик дорогу обрежешь. Выйдешь в нескольких верстах за заставой, где Сай Эрнан делает стоянку, чтобы вдоволь поругать «синяков», досматривавших караван и подсчитать свои убытки.
Ну, это перед Вертлявым поворотом, там потом еще дорога спускается к броду, к тому времени ребят я успокою. Подойду к кромке леса и крикну, что тебе можно выходить, если все будет хорошо.
Глядя на оживающего Макава, который мысленно уже прощался со своей короткой жизнью, он подтолкнул его:
— Беги, Макав, беги.
Кашевар метнулся к припасам и начал быстро, не глядя, сбрасывать их в мешок, судорожно оглядываясь на караванщиков, которые заканчивали есть. Некоторые из уже них побрели к ручью сполоснуть свои миски.
Макав, напоследок, схватив лук со стрелами и сунув топор за спину под ремень, махнул в подлесок. Впопыхах, по пути, он чуть не сбил с ног Бернона, идущего от ручья.
Кашевар раньше был охранником в караване и Тидер не сомневался, что в случае чего, тот мог за себя постоять и не растеряется в чащобе.
Удивленный Бернон подошел к Тидеру, справился у него:
— Куда это наш кашевар так рванул? Охотником себя возомнил что — ли? Тоже мне, великий стрелок из лука выискался!
— Да ты знаешь, любой на его месте бы рванул на охоту и думаю, даже не прихватил с собой оружие — ответил рассеяно Тидер, глядя на ночных дозорных, подошедших к котлу за своей миской каши.
Дозорные что-то спросили у уже поевших товарищей, складывающих миски в стопку.
Некоторые караванщики тут же бросились врассыпную по кустам, некоторых вывернуло сразу. У кого-то из них оказались желудки покрепче и они успели сделать два-три шага, пытаясь добраться до ближайших кустов.
— Где этот мешок с дерьмом, кто мне скажет! — Взметнулся на весь бивак, дикий рев Анвада.
Бернон рванул к ним, чтобы через мгновение, узнав о том, что он съел, извергнуть похлебку из себя.
Тидер глядя на этот бардак, поскреб в затылке:
— Да, это надолго, пойду подремлю немного, пока моя смена наступит.
И он полез в повозку и провалился в сон, стараясь не прислушиваться к звукам, доносящимся до него снаружи.
Весельчак подремал немного и, проснувшись, выбрался наружу.
На стоянке все уже утихомирилось, лишь измученные лица караванщиков выдавали перенесенные ими страдания. Кое-кто из них, видимо вспоминая завтрак, изредка бросался к кустам, чтобы в судорожных спазмах попытаться очистить свой пустой желудок
Он подошел к Саю Эрнану, который был очень зол на Макава, за неожиданную для всех задержку отхода торгового каравана.
— Сай Эрнан, я смотрю с вами все в порядке, после похлебки с «лесной антилопой»?
— Тидер, да при проведении торговых переговоров с кхандскими купцами, мне приходилось есть такие вещи, что тебе лучше не знать о них. При необходимости я мог бы съесть даже свое дерьмо, желательно присолить конечно. Интересно, где этот мерзавец Макав, он то куда подевался?
Тидер тихо сказал ему:
— Сай Эрнан, это я упредил его. Он будет ждать нас за заставой «синяков».
Хозяин каравана посмотрел на Тидера и одобрительно сказал ему:
— Это ты правильно сделал, все к этому времени успокоятся. Кашевар то он знатный и похлебка то вроде ничего. Мне даже понравилась, только ребятам, смотри ничего не говори пока.
— Это еще что? Я вот помню, в имперские времена, когда служил в легионе, один молодой солдат, на дежурстве на кухне, за то, что его немало там погоняли, недолго думая, в отместку им, спер у медикусов древний скелет, по которому они изучали травмы костей и кинул его в общий котел.
Сай Эрнан заинтересовался и дальше слушал Тидера. Тот, усмехнувшись, заметив интерес, продолжил повествование:
— Когда кашевары на кухне переливали похлебку, они на дне большого чана обнаружили скелет, то чуть не поседели. Вот это была славная шутка, они же думали, что это останки заживо сваренного ими человека, — у него даже заблестели глаза от славных воспоминаний.
— Ты же был тот солдат, признавайся твоих рук дело?
Тидер, словно оправдываясь, развел руками:
— Ну, хороший смех — признак здоровья и все говорят, жизнь продлевает!
Сай нахмурившись, сурово поправил его:
— Это, смотря для кого? Кто смеется, для того может и продлевает, а тому кто насмехается, укорачивает на его безмозглую голову!
Сай Эрнан, проходя мимо повозок, зычно распекал ездовых, что они слишком долго возятся с упряжью.
— Ну что, вы, там копаетесь? Вам, не туров запрягать, а хвосты им скручивать. Если вы с женами своими так же копаетесь, непонятно откуда же у вас только дети взялись.
— Дак хомут криво лег, Сай! Переправить нада!
— Криво лег, говоришь Нонель, да чтоб он у тебя так же стоял, тогда бы твоя жена давно другого нашла себе с прямым.
— Ось она себе и знашла другого, пока он тута криво ложит хомут! — дружно заржали друзья Нонеля.
— Дак я счас быстро, — засуетился Нонель — Чо ржете? Сами, небось, не поспеваете, а туда же.
— Ваши — то жены, небось, не жалуются на меня!? — не преминул уколоть он весельчаков.
Под смех и шутки ездовых, тяжело груженные товаром повозки, были готовы к дальней дороге.
Стража каравана, в дневное время, была разбита на две смены: одна занималась охраной, вторая ехала в своей повозке. В случае нападения на караван, вторая смена была ударным резервом для отражения налета.
Ездовые не стояли на страже по ночам, но в случае нападения — брались за оружие и вместе отбивались от варнаков.
Конные дозоры постоянно шли рядом с караваном, иногда отдаляясь и осматривая прилегающую местность на обнаружение предполагаемых засад.
За более высокий риск у них была и выше плата. Тидер Весельчак, как бывший пехотинец, предпочитал ездить на повозке. Это было гораздо безопаснее и спокойнее, чем отбивать свою задницу об конское седло, подпрыгивая целый день на лошади.
После затянувшегося завтрака, прерванного непредвиденными обстоятельствами, караван двигался по бывшему Великому Имперскому тракту, именуемому ныне по новому, Великий Раввенский тракт. Бывшая Империя придавала большое значение торговым трактам: все дороги были вымощены камнем или брусчаткой, или чем другим, в зависимости от ближайшего строительного материала, располагавшегося поблизости тракта.
На всех трактах, пересекавших Раввену, на определенных местах, были посты Корпуса Синей Стражи.
Их прямыми обязанностями, была борьба с разбойничьими шайками и досмотр на наличие товара, за который не был уплачен налог. Все знали, что это была прибыльная и хлебная должность. Хотя их служебный долг и предполагал борьбу с разбойничьими бандами, те всегда почему-то знали, на какой караван им стоило совершить налет.
Торговый караван мог сгинуть даже вместе с людьми. Бывало всякое. Иногда нападавшие были отбиты и исчезали в чаще, чтобы, зализав раны, некоторое время спустя, повторить набег на торговый караван. Они были словно стая охотящихся гигантских гиен, кружившихся возле своей добычи и, ожидали удобного момента, чтобы вцепиться ей в горло.
Товар бесследно исчезал и впоследствии появлялся на одном из рынков Мориты, по слухам, принадлежавшему стратегу синих стражников Ларгуну Гибкому.
Охрана каравана выполняла первое кольцо защиты, вторым кольцом были дозоры, идущие впереди обоза и зорко осматривающиеся окрестности.
Изредка им попадались встречные караваны. Вся местность от Империи Кханд и вплоть до Мориты была малонаселенна. После развала Раввенской Империи, из-за угрозы вторжения Кханда, часть здешнего населения подалась западнее этих мест.