Это... происходит. Это станет воспоминанием, которое навсегда запечатлеется в нашем сознании. От того, что сейчас произойдет, никуда не деться. Точка невозврата для нас обоих. Я провожу пальцами по краям накидки, знакомые швы обеспечивают не столько защиту, сколько удобство.
Конри поворачивается к большому валуну — почти небольшому утесу, — который нависает над рощей. Когда он протягивает обе руки, среди деревьев завывает слабый ветер. Но ветер неподвижен... Нет, не ветер. Это воют сами лыкины. Сначала шепотом. Но потом громче, когда Конри поднимает руки. А когда он вскидывает ладони к небу, как будто хочет поднять саму луну, Конри издает похожий на крик вой, к которому присоединяются и остальные.
Затем один голос возвышается над остальными. Он сотрясает воздух в моих легких, заставляя меня задыхаться. Даже Аврора меняет позу, становясь шире, как бы напрягаясь. Величайший из всех воплей — это зов самой дикой природы.
Туман стелется по гребню хребта, стекает вниз, как водопад, и стелется по роще. Он мчится по деревьям, разливаясь реками в сторону Равнин Лыкина, и заставляет меня задуматься, не является ли он настоящим источником постоянно покрытых туманом лугов.
Сначала на гребень поднимаются два сумеречно-серых уха, за ними следуют белые, как полная луна, глаза, светящиеся неестественным светом. Морда волка белая, словно дух стареет со временем. Он движется медленно, словно каждый шаг причиняет ему сильную боль. Для мускулистого зверя длиной в пятьдесят шагов я бы ожидала, что земля задрожит под его могучими лапами. Но он движется без единого шума.
Ульфрик опускается на вершину хребта, складывая лапы. Дух умудряется выглядеть заинтригованным и в то же время измученным. Хотя в его глазах нет ни радужки, ни зрачка, я чувствую, когда его внимание останавливается на мне. Пронзает меня. Он видит сквозь мою плоть и кости магию Авроры внутри, и одним только взглядом он может заставить ее кипеть. Меня осуждают и разоблачают.
Великий дух-волк опускает морду на одну из массивных лап и опускается на землю. Воздух вокруг него, кажется, сменился с угрожающего на скучающий, и это почему-то еще больше возбуждает. Как будто мы с Авророй недостаточно значимы, чтобы его это волновало.
— Что ты принес мне, Король Смертных Волков? — Слова звучат как низкое ворчание в глубине моего сознания. Великий волчий дух говорит, не шевеля своей огромной пастью.
— Пришло время мне взять жену. — Ответ Конри подтверждает мои подозрения — они могут понять этого духа. Возможно, потому, что в них живет магия Ульфрика.
— Человека? — Уши духа дергаются. Я снова чувствую на себе его взгляд.
— Человека с силой лунного духа.
— Интересная загадка.
В голове мелькнула мысль о том, чтобы попросить этого духа о помощи. Конечно, если бы этот дух столкнулся с необходимостью помочь своим собратьям, он бы не остался в стороне, не так ли? Я открываю рот, но тут же закрываю его, вспомнив слова Авроры. Она неподвижна и молчалива. Если она не делает никаких движений в поисках помощи, то и я не буду. Аврора может быть его родственницей, но лыкины — его дети. Преданность Ульфрика очевидна.
— Я сделаю ее своей невестой — духом, телом и кровью, — заявляет Конри. — Здесь и сейчас, как твой потомок и духовный наследник, я прошу тебя возглавить и благословить наш союз и соединить наши души.
Низкое рычание, почти как веселое хмыканье, вибрирует в глубине моего сознания. Ульфрик чуть сдвигается с места, но этого достаточно, чтобы я почувствовала, что его взгляд устремлен исключительно на Аврору. Особенно когда она выпрямляется.
— Это твоих рук дело? — спрашивает великий волк.
— Я могущественна, брат, возможно, даже могущественнее тебя. — В глазах волка мелькнул смешок, который можно было бы принять за предупреждение. — Но ты не хуже меня знаешь, что даже мои силы не могут повлиять на работу богов.
— Я бы предпочел не медлить. — Волнение Конри столь же очевидно, как и его забывчивость.
Что-то в этой ситуации не так. Это не то, чего мы ожидали и планировали. Это начинает проявляться в моем сознании, как будто края озера покрываются инеем и не совсем связаны между собой. Неочевидное. Но почти...
— Волчий Король, если бы в моих силах было скрепить ваш союз, я бы это сделал. Но, увы, это не так. — Дух волка, похоже, не особенно переживает по этому поводу. Мое представление о духе меняется: от злобного образа до образа древнего существа, которое мало о чем заботится. Но двойственность сама по себе является злом.
— Что? — Прошептанное слово срывается с губ Конри. Тяжелое. Я почти представляю, как оно падает с камня, на котором мы стоим. Затем, уже сильнее: — Что ты сделала? — Он поворачивается к Авроре.
— Ты не слышал меня? Я ничего не делала. — Она складывает руки и выглядит очень гордой.
Конри набрасывается на меня, ярость почти переливается через край. Он сдерживается только тогда, когда оглядывается на Ульфрика.
— О, великий волчий дух, почему это не в твоих силах? — Каждое слово откушено, отрывисто и коротко.
— Потому что я не могу связать душу, которая уже связана, — просто отвечает Ульфрик. — Я не могу дать тебе мэйт, на которую уже имеет связь.
Глава 47
Я начинаю понимать. Слова Авроры о том, что очарование Конри не смогло подействовать на меня, как только я приняла свою родственную душу, потому что ему больше не за что было зацепиться. О том, что она смогла увидеть нашу связь с самого начала.
Одна душа. Две половинки.
Я смотрю на Эвандера и никогда еще не испытывала столько радости и печали одновременно. Он — это действительно все. Все мои надежды, страхи, желания и стремления, заключенные в одном мужчине. Но для него...
Конри издает рев, подобного которому я никогда не слышала. Кажется, дрожат даже деревья Дена. Он поворачивается к Авроре, его плечи вздымаются от неровного дыхания.
— Ты...
— Ты меня не слышал? Я не могу сделать ничего, что могло бы разрушить эту связь, — огрызается Аврора.
Конри оглядывается на меня. Но я не успеваю ничего сказать, как его взгляд обращается к Эвандеру. Сердце замирает в груди.
— Убейте его, — приказывает Конри рыцарям.
— Нет, — вздыхаю я, шок смягчает слова, но не ужас.
И все же никто не двигается. Эвандер стоит чуть выше, откинув назад плечи. Как будто он вживается в королевскую мантию. На секунду я вновь погружаюсь в фантазии: он правит, я рядом с ним.