– Вы запирали ее? – брезгливо уточнил Грей.
– Ну уж нет. Просто бил всякий раз, как она засматривалась на другого.
Аллегра охнула. Наверняка Глориану эта сцена унижала не меньше, чем ее. Ничем не оправданная грубость Чарли, его постыдная откровенность, его оскорбления и измывательства над женщиной, которую он называл своей женой…
И тут ей стало ясно, что от брата так просто не отделаться. Все еще полный злобы и жажды мести всем и каждому, Чарли ни за что не уберется отсюда, пока не сыграет свой спектакль до конца. Она выразительно глянула на Грея, надеясь найти помощь и поддержку:
– Идемте, сударь. Помогите мне представить лорда и леди Бэньярд гостям.
Все сошло на удивление гладко. Большинство гостей сочувствовали их неловкому положению и старались вести себя вежливо. Кажется, это несколько утешило Чарли: он даже начал улыбаться и обменялся какими-то пустяковыми фразами кое с кем из джентльменов. А когда Ричард Холфорд церемонно поклонился ее брату и предложил вместе посетить их клуб на будущей неделе, Аллегра с облегчением перевела дух. Возможно, вечер не будет испорчен безнадежно. Чарли слегка протрезвел и, возможно, прекратит свои выходки, а Глориана, растерянная и подавленная, выказывала явные признаки усталости. Вряд ли они останутся даже на ужин.
Но вдруг Ричард внимательно всмотрелся в Глориану и сосредоточенно сдвинул брови:
– Тысяча извинений, мадам, но на вашем ожерелье очень необычная подвеска.
Женщина испуганно прижала руку к груди: действительно, на ожерелье из крупного жемчуга имелась брошь – огромный, загадочно блестевший опал, обрамленный изумрудами.
– Это Чарли мне ее дал.
– Сказать по чести, прежде я уже видел точно такую же. Мой близкий друг, сэр Джоселин Мидлтон, специально заказал ее для жены в качестве свадебного подарка. По своему собственному рисунку. И было оговорено, что больше таких брошей сделано не будет.
– Ну, значит, ювелир его надул! – засмеялся Чарли. – Потому как вы сами видите ее близнеца!
– Позвольте поинтересоваться, где вы взяли ее, сэр Чарльз? – все так же озабоченно спросил Ричард.
– Купил.
– И где же?
– А вам-то что? – как-то странно взглянул на него Чарли.
– Прошлым летом на оксфордском тракте на Мидлтона с женой напал грабитель в маске с целой бандой приспешников. И среди прочего был похищен и этот опал.
– Ах вот оно как! – с притворным удивлением воскликнул Чарли, теребя кончик носа.
Аллегра встревожилась. Она с детства помнила, что Чарли теребит свой нос, если растерян или загнан в угол. И она спросила:
– Что именно, Чарли?
– Дело в том, – заговорил Чарли, не оставляя нос в покое, – что эту проклятую штуку я купил в лавке потерянных вещей Джонатана Уайлда, а он давно слывет скупщиком краденого. За этой брошью якобы никто не явился в течение года. Ну, я ее и купил.
– За ней никто не явился, – вскричал Ричард, – потому что история семьи Мидлтон оказалась более чем печальной! Тот грабитель величал себя лордом Шершнем. И никогда земля не носила большего негодяя, чем он! После того как бандит обобрал дочиста своих жертв, он хладнокровно прикончил лорда Мидлтона, а потом жесточайшим образом надругался над его супругой. – И Ричард, поклонился Аллегре: – Извините мою вынужденную грубость.
– Ах, как грустно, – покачал головой Чарли. – Придется запретить Глори надевать эту чертову брошь.
– Это еще печальнее, нежели вы можете себе представить. Леди Мидлтон так и не оправилась от потрясения. И через пару месяцев скончалась, приняв огромную дозу опия.
– Но это же ужасно! – вырвалось у Аллегры. – И что, этого лорда Шершня так и не поймали?
– Никто не видел его без маски, – пожал плечами Ричард. – Но помнится, леди Мидлтон рассказывала мне: когда он набросился на нее, она укусила мерзавца за руку, и ему пришлось снять перчатку, чтобы перевязать рану. На руке не хватало мизинца. Это все, что осталось у нее в памяти от той ужасной ночи. Ее кучер также видел руку негодяя и может все подтвердить.
– Боже милостивый! – выдохнул Грей.
Аллегра побледнела как полотно. Это не мог быть Чарли. Не мог! Но с другой стороны, разве она знает теперешнего Чарли, того человека, в которого превратился ее брат с тех давних, полузабытых дней в Бэньярд-Холле?
Ричард обвел глазами всех присутствующих и упрямо прищурился:
– Мидлтон был моим лучшим другом. Окажите любезность, сэр Чарльз, покажите мне ваши руки!
Чарли отшатнулся и засунул руки поглубже в карманы, приняв вид оскорбленной невинности:
– Никогда, сэр. Как не останусь я больше в этой компании, где меня подвергают незаслуженным оскорблениям! Идем, Глори. – И они направились к двери.
Но Ричард, упрямо выпятив подбородок, загородил ему путь:
– Прошу прощения, сэр, но я вынужден настаивать, пока не сочту себя удовлетворенным. Можете не сомневаться, что я готов на все, чтобы получить доказательства вашей невиновности. Или виновности. Все, что требуется, – послать за кучером. После смерти леди Мидлтон я взял его к себе на службу. И он ждет в карете у крыльца.
Оказавшись припертым к стенке, Чарли дико взглянул на Аллегру:
– Не проклинай меня, Анни! У меня не было выбора. Меня загнали в угол!
Из ее глаз лились ручьем слезы. Слезы жалости. И сочувствия. Разве она сама не была готова пойти на убийство недавно?
– Мой милый, я все понимаю…
– Черт бы тебя побрал, Чарли! – Глориана с отвращением сорвала ожерелье и швырнула его на пол. – Ты ж клялся и божился, что ни разу не пришил никого из благородных!
Грей крепко взял Чарли за локоть и обвел глазами гостей. Судя по всему, на их перепалку никто не обратил внимания.
– Идем. – Он мягко повел Чарли к выходу. – Нечего устраивать здесь спектакль. Мой человек, Гиффорд, найдет адвоката. Такого, чтоб были связи при дворе. Не сомневаюсь, что могу на тебя положиться, Чарли.
– Нет! – Возле самой двери Чарли отпихнул Грея к большому инкрустированному мрамором столу и выхватил шпагу. Ричард, чертыхаясь, рванулся к ним, вынимая свой клинок, а многие гости испуганно повскакали с мест. Но Чарли уже приставил острие шпаги к горлу Грея и зычно крикнул:
– А ну, всем стоять! Не то я его прикончу! – Это заставило прирасти к полу и Ричарда, и нескольких слуг, кинувшихся было на помощь хозяину.
– Ох, Чарли, только не это! – взмолилась Аллегра.
– Ну отчего же, Анни? Знаешь, что меня теперь ждет? В самом лучшем случае – новая ссылка и рабство. А скорее всего за подвиги лорда Шершня меня мигом отправят в Тайберн![4] Теперь ты узнаешь, какая слава обо мне идет! Да я и оглянуться не успею, как буду болтаться на виселице! Нет уж, благодарю покорно. И предпочитаю избрать свой собственный путь! – Он мрачно расхохотался и ткнул Грея шпагой. – Но если мой богатенький зятек захочет меня остановить – пусть дерется за такую честь!
– Ты рехнулся, Бэньярд! – рявкнул Грей. Прижатый спиной к массивному столу, со шпагой, приставленной к горлу, он был совершенно беспомощен и невероятно взбешен.
– Вовсе нет! – осклабился Чарли. – Честно говоря, у меня давно чешутся руки схватиться с тобой, Ридли! Я много чего слышал про твою трусость на поле чести. Об этом сплетничает весь Лондон. И на прощание я бы хотел унести с собой хоть одно забавное воспоминание. – Он повелительно кивнул Аллегре: – Анни, ну-ка возьми у Холфорда шпагу и положи на стол перед… перед трусом из Бэньярд-Холла – так, что ли? Ведь тебя теперь так величают, Ридли? Вот и мне захотелось полюбоваться, как ты будешь ползать на коленях и обделаешься со страху!
– Ваш вызов готов принять я, сэр, – поспешно заявил Ричард и вытащил шпагу.
– Черта с два! – окрысился Чарльз. – Только дернись, и Ридли конец! Анни, шпагу!
Дрожащая Аллегра взяла у Холфорда шпагу и положила на стол возле Грея. Она не осмеливалась заглянуть ему в глаза: а вдруг в их глубине уже полощется все тот же животный ужас? Повинуясь лающей команде Чарли, она отскочила подальше от мужа.