— Ева, ты опять папку с приказами перепутала. Да что с тобой? Из-за отца переживаешь? Так это глупо. Зачем себя заранее накручиваешь? — то ли успокаивала, то ли отчитывала Лиска подругу.
— Нет. Я с Лутаком обедала, — не выходя из размышлений ответила Енька.
— Что ему надо?
— Заверял в своей лояльности и просил познакомить его с сыном.
— А ты?
— Не знаю.
— Блин, Ева! Что из тебя слова клещами вытаскивать приходится? Нормально рассказать можешь? Он что, «бартер» предложил? — Возмутилась Зайцева.
— Просто попросил, без всяких условий. Рассказывать-то особо нечего. Просто я не знаю, как поступить правильно. Понимаешь?
— А как хочется поступить?
— Не разрешать. Ванька мой. И, чтобы я не говорила, обида гложет.
— Значит, не разрешай.
— Тогда будет война. А она мне совершенно ни к чему. Ты же понимаешь, что худой мир и все такое…
— Суворов говорил, что иногда можно проиграть сражение, чтобы выиграть войну. Думаю, это твой случай, — философски изрекла Лиска.
Ева стояла у окна, смотрела на веселящихся студентов и не отвечала. Сомнения боролись с желаниями. Как хотелось бы ей сейчас вот так беззаботно смеяться и верить, что самая большая проблема в жизни — это несданный экзамен.
Вечером, перед уходом с работы, Ева набрала Лутака:
— Я еду сейчас за Ванечкой, если хочешь, встретимся в парке.
— Буду вас ждать у входа.
Глава 18
Первой о планах отца узнала Ева. В среду с утра ей позвонили из отдела опеки и предупредили о том, что на четверг соцработниками планируется посещение места жительства девушки на предмет оценки условий проживания ребенка. Ровным голосом соцработник зачем-то сообщил, что на такие «проверки» их обычно посылают перед тем, как подать заявление на лишение родительских прав.
— Скажите, а каким образом Вы определяете, кого следует проверять? — поинтересовалась девушка, голос её звенел от негодования.
— Мы получаем жалобы от соседей, близких родственников, воспитателей или учителей.
— На меня тоже написали жалобу? — изумилась Ева. Врагов у неё не было. По крайней мере, она о них не знала.
— Да, Малиновский Борис Васильевич. Вы знакомы?
— К сожалению… До свидания, буду ждать Вас в четверг, пропуск закажу заранее, если Вы перезвоните и сообщите фамилии.
— Это лишнее, мы пройдем по удостоверениям.
Сначала звонок выбил Еву из колеи, но, поразмыслив, девушка выдохнула с облегчением — когда обозначена проблема, пути решения её обязательно найдутся. В конце концов, не придется больше мучиться «в ожидании зла». Девушка постучался в кабинет ректора.
— Михаил Павлович, я хотела отпроситься после обеда. Нужно в юридическую консультацию зайти.
— Что случилось?
И девушка выложила все, что узнала десять минут назад.
— У нас свои юристы есть, — с этими словами он набрал номер завкафедрой гражданского права, — Тимур Викторович, помощь нужна, не найдете полчасика? Жду, — и, уже положив трубку, обратился к Еве, — Ну, что встала? Знаешь же, что Чепель кофе с молоком любит. У тебя молоко есть?
— Сейчас будет! — улыбнулась Ева и побежала в столовую, где можно было купить молочка.
Через несколько минут после появления Чепеля, в кабинет зашел профессор Хоцкий, а чуть позже приехал выпускник университета, теперь успешный адвокат Щеголеватых. Совещание затянулось больше чем на час. Проблема особых сложностей не вызывала. Получалось, что если исходить из того, что рассказала девушка, то никаких законных оснований для лишения её родительских прав у суда нет. Но ведь никто не знает, что в качестве аргумента предъявит Малиновский, а одинокой девушке тяжело защититься еще и в силу общественных предрассудков. Составили список документов, которые необходимо подготовить, если дело дойдет до суда. Список лиц, которые могли бы свидетельствовать в пользу девушки. Но все в один голос заявляли, что идеальным решением будет усыновление ребенка и замужество. Потому что, документы — это одно, а вот связи — это совсем другое. И жизненный опыт говорит, что последние убедительней. Наличие же супруга автоматически лишает обвинение всех оснований.
Вечером, как обычно, пришел Максим. Ужин, домашние дела, забота о ребенке — все было как в тумане. Мыслями Ева была далеко. Даже разговор с Савушкиным проходил мимо сознания. Она пыталась разыграть в голове разные комбинации событий. Но отсутствие юридического и жизненного опыта не давало полной картины. Более того, плохое, еще с утра, настроение подкидывало картинки одна страшнее другой.
— Что-то ты напряженная сегодня, — разминая мышцы спины, проговорил парень.
— У меня неприятности. Отец решил отобрать у меня сына.
— Я могу тебе помочь? — с готовностью отозвался Савушкин.
— Думаю, мне любая помощь понадобится, — и Ева начала подробно описывать дневные события.
Максим не перебивал, только внимательно слушал, кивал головой, время от времени одобрительно угукал. Не почувствовав осуждения, Ева расслабилась, осмелела и рассказала все без утайки, даже о предложении юристов.
— Крутовский самых лучших пригласил, так что у меня нет поводов им не доверять. Но решение, как буду отстаивать сына, еще не приняла, — Ева замолчала.
Она не ждала от Максима ничего особенного. Девушке было приятно, что парень просто внимательно выслушал, поддержал. Они сидели на диване в гостиной, приглушенный свет расслаблял и придавал романтики вечеру. Ева расслаблено откинулась на широкую грудь Макса и перебирала своими тонкими пальчиками длинные узловатые пальцы парня.
— Я готов предложить тебе помощь, — серьезным голосом объявил Макс.
— Ты предлагаешь выйти за тебя замуж? — девушка приподнялась и посмотрела на мужчину.
— Ты не правильно меня поняла, я готов выступать в суде на твоей стороне. Можешь на меня рассчитывать, — сказал Савушкин.
На Еву эти слова подействовали, как холодный отрезвляющий душ. Она уже не была наивной девочкой, и понимала, что о замужестве с Максимом говорить еще рано. Но услышать от парня, что он уже определил место Евы в своей жизни, и оно явно не первое, было неприятно. Ей показалось, что этот с виду милый и отзывчивый мужчина, плюнул в её душу. При этом он явно считал, что Ева не та девушка, которая будет его женой. Лучше б совсем молчал, тогда у Евы хотя бы была возможность обманываться дальше.
— Спасибо тебе, — еле выдавила из себя Ева, — Время позднее, тебе пора. Завтра рано вставать.
***
В четверг, как и договаривались, приехали представители соцопеки. А чуть раньше к Еве пришел господин Щеглеватых. Он с наслаждением пил травяной чай, когда три угрюмые личности вошли в блок. Они дотошно осматривали комнату за комнатой, даже в кладовку заглянули. Потом задали кучу вопросов Еве, после чего попросили подписать протокол. Если до этого Щеглеватых не вмешивался, то теперь придирчиво вычитывал каждое слово. Он попросил внести в него несколько изменений, после чего дал девушке его прочитать и подписать.
Один из сотрудников службы, самый общительный из них, и, по-видимому, еще не очерствевший душой, решил подбодрить Еву и поделился информацией. Он говорил то, что Ева уже слышала от юристов, только объем информации был значительно меньше. Но и за это Ева был ему благодарна.
Казалось бы, ничего неожиданного или необычного не произошло, но визит соцработников выбил Еву из колеи. Наверное, встреть их Ева где-нибудь в обычной жизни, даже не обратила бы на них внимание, а в компании, так еще и друзьями могли бы стать. Но сейчас они навевали какой-то леденящий ужас на молодую женщину. «Прямо, как дементоры», — мелькнула в голове Еньки мысль. После ухода представителей из опеки она металась по блоку, как раненый зверь и не могла дать выход своим эмоциям. Юлия забрала Ванечку к себе с ночевкой, но девушку это не спасало. Наоборот, если капризы сына время от времени отвлекали её от тревожных мыслей, то теперь она раз за разом загоняла себя в угол. На Де Морелей она вообще рычала, только заслышав их голоса. Накрутила себя девушка знатно.