— Боря, так уж сложилось, что те чужие люди ему ближе, чем родные бабушка и дедушка. И виноваты в этом мы сами. Не усугубляй. Как ты не поймешь, сейчас надо искать способы помириться с дочерью, а ты все усложняешь. Таким макаром ты точно потеряешь внука, — пыталась достучаться Римма и театрально вздохнула, приложив руку к сердцу, чтобы усилить эффект. Борис не заметил.
— Я от внука не отступлюсь. Не хочу в старости остаться один на один со стенами.
— Значит так, Борис Малиновский, у тебя два дня, чтобы придушить свои амбиции по поводу Ванюши и свернуть боевые действия. Я завтра уеду и вернусь только в том случае, если ты выполнишь все мои условия. Знай, как бы ты не поступил в дальнейшем, я буду защищать интересы дочери, — это был не ультиматум, а приговор.
— Куда ты собралась? — запаниковал Борис, — У тебя слабое сердце, тебе нельзя оставаться без присмотра.
— Там, куда я поеду, есть, кому за мной присмотреть, — и женщина вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.
Борис был зол. Все его планы летели к чертям. Он то, надеялся, что жена обрадуется, как обычно, встанет на его сторону. Просчитался. И, самое непонятное, где. Почему любимая Римма, которая поддерживала Бориса в самых разных ситуациях, сегодня ушла в глубокую оппозицию? Чем он прогневал высшие силы?
Поразмышляв еще с час и поняв, что сегодня эта задачка останется нерешенной, Борис пошел спать. В спальне жены не было. Мужчина выругался, но искать её не пошел. Знал, что все равно она с ним сегодня не ляжет.
Римма закрылась в Енькиной комнате. Настроение было из категории «Не влезай! Убьет!» Решение она приняла, а вот как его реализовать, представляла плохо. Она набрала Лилю:
— Ну, что там у вас, рассказывай, — голос у Риммы был уставшим.
— Перебирали способы давления на Бориса. Мои мужчины уверены, что поможет только угроза в бизнесе. Я, конечно, не уверена, но переспорить их невозможно. Знаешь, твоя дочь как-то сравнила Андрона с бараном, я с ней согласна, — бодро рапортовала Лиля.
— И все? — немного разочарованно уточнила Римма.
— Не совсем. Днем мне позвонила Ева и сказала, что готова выйти замуж за Андрона, — Лиля сделала выжидательную паузу.
— Ты серьезно? Хочешь сказать, что Женька внезапно влюбилась в Дрона? — оживилась Малиновская, теперь в ее голосе была явно слышна ирония.
— В том то и дело, что нет. Решение она приняла под давлением обстоятельств. Поэтому мне оно не нравится. Я, конечно, уже дала указание юристам составить брачный договор, но Еню попросила подумать хотя бы неделю, — делилась Лиля Лутак.
— А что думает Андрон об этом?
— Он не знает. Узнает, если Ева не изменит решение через неделю.
— Это правильно, — размышляла вслух Енькина мама, — Знаешь, я собираюсь завтра лететь к Жене, хочу поддержать дочь.
— А Ева знает?
— Нет, боюсь, что если предупрежу её, то она меня завернёт обратно, да и номер у меня только рабочий есть.
— Позвони, объяснись с ней прямо сейчас. Номер мобильного я тебе кину.
Был уже поздний вечер, когда на мобильнике Евы высветился телефон матери. Она внутренне содрогнулась, предвкушая на поток нравоучений, но трубку подняла.
— Алло, Женечка, это мама, — заговорила немного взволнованным голосом женщина, — Женя, звоню сказать, что я категорически против того, что затеял отец. Дочь, я на твоей стороне. Помогу всем, чем смогу. Деньги, поддержка, связи. И еще, я купила билет на завтра. Ты примешь меня?
— Да, мама, приезжай. Спасибо, — ошарашено выдала девушка и положила трубку.
Номер рейса и время прилета она выясняла уже на следующий день, когда была на работе.
Глава 19
В университете в эти дни Ева загрузила себя работой по максимуму. Даже старалась не отвлекаться по пустякам, а в свободное время, если вдруг такое появлялось, она читала в Интернете законы и примеры из судебной практики. Чем больше читала, тем сильнее запутывалась и сильнее накручивала себя.
Зайка старалась не выпускать подругу из поля зрения ни на минуту. Как только у Шаниной между бровей показывалась вертикальная морщинка, Лиска начинала доставать девушку «важными» вопросами, типа «какого цвета нужно купить папки для приказов на следующий год». Ева бесилась, грозилась прибить подругу, но отвлекалась от скорбных мыслей.
Как-то во время обеденного перерыва, в ректорат заглянул Максим Савушкин. Это был первый визит после того, как он высказал «искреннее» желание помочь Еве. Парень заскочил на чашечку чая, в его руках была коробка с пироженками.
Макс помогал накрывать на стол, когда увидел на столе проект брачного договора:
— Смотрю, ты приняла решение, как будешь защищаться от отца.
— Это не окончательное решение, но я его рассматриваю.
— Признайся, никто у тебя ребенка не отбирает, просто это предлог такой, чтобы замуж побыстрее выйти, — взвился Савушкин.
— Как тебе такое в голову пришло? — Ева просто опешила от такого нелепого обвинения.
— Да ладно, не оправдывайся. Теперь это уже не имеет значения. Хотя, мне неприятно, что ты мной попользовалась! — гневно сверкнул глазами Максим. Потом схватил пирожные и вышел, хлопнув дверью.
— Что это было? — уточнила ошарашенная Ева.
— Оскорбленное мужское самолюбие. Жалко парня. Он, наверное, сам хотел тебе предложение сделать, — пожалела сердобольная Лиска.
— Не хотел. В его планах мне отводилась роль любовницы, — равнодушно сказала Ева.
— Офигеть…
— И что случилось в королевстве Датском? — перефразировала цитату входящая в приемную Лика, — Савушкин вылетел от вас, как ошпаренный.
— Проект брачного контракта увидел, — пояснила Ева и на нее уставились четыре округлившихся глаза, — Ну, что смотрите? Да, я рассматриваю и такой вариант решения проблемы.
— Ева, я тебя не понимаю, — вклинилась в разговор Зайка, — Ты, то бежишь от Андрона, то несешься замуж сломя голову. Ты б определилась, что ли.
Ева удивленно посмотрела на подругу. Лиска никогда не отличалась особой тактичностью, но сегодня переплюнула даже себя.
— Знаешь, Лиз, я и сама себя не понимаю. Считаешь, я не думала о случившемся? Думала, постоянно думаю. Даже ситуации сравнивала: ту, трехлетней давности, и эту. Они ведь чем-то похожи. Наши отношения с Дроном постоянно складываются под давлением обстоятельств. Тогда я должна была выйти замуж для укрепления семейного бизнеса. Сейчас, чтобы не потерять Ванечку. И тогда и сейчас о чувствах нет речи. Тогда я поступила правильно, а что происходит сейчас, разобраться не могу.
— Но ты даже толком не боролась за сына! У тебя такой сильный адвокат… Я узнавала, он девять дел из десяти выигрывает. Да и опека вряд ли что-то плохое написала. Я права? — не сдавалась Зайка.
— Эти дементоры из опеки и хорошего ничего не написали. Совершенно «никакой» протокол. Вывернуть в любую сторону можно, — сказала Ева.
— Лиска, не дави на Еву. Это адвокат ей посоветовал поскорее замуж выйти. Шансы у сторон равные — пятьдесят на пятьдесят, а процесс можно затянуть на несколько лет, — осадила подругу Лика.
— Ага, и еще Ванечку, возможно, придется дергать, — добавила виновница спора.
— Вот блин. А почему ты никому не рассказывала? — пытала Лизавета.
— Рассказывала. Крутовский в курсе, Лиля Лутак в курсе.
— А нам? — обиженно вскинулась Зайка.
— Зачем попусту дергать, разве это что-то изменило бы?
— Ну, мы денег на взятку нашли бы, — не желала сдаваться Лисонька.
— Лиза, ты способна собрать денег больше, чем есть у Бориса Малиновского? — со скепсисом и иронией уточнила Армас.
— Ну да… Чушь сморозила. А теперь-то что? — допытывалась Лиза, — Сына, конечно, отстоишь, а вот свободу, за которую боролась три года, профукаешь. Да еще и маньяка в придачу получишь.
— Время покажет, — было видно, что Еву разговор тяготит.
— Да что оно покажет? — неожиданно поддержала Зайцеву Армас, — С тем образом жизни, который ты сейчас ведешь, единственное, что тебе светит, унылая, одинокая старость и дрожащие руки, как последствия бессмысленно потраченных нервов. Ты даже никуда не ходишь!