— У Женечки трудный день, сессия началась.
Все понимающе заулыбались, кроме Андрона. На какую встречу рассчитывал новоиспеченный жених, представить сложно, но такая реакция его взбесила. Он усмехнулся:
— Здравствуй, Евгения, ты не рада меня видеть? Или ты просто шокирована скоростью развивающихся событий? — родители замерли, всем хотелось узнать романтическую историю знакомства чад, — Признаться, когда мы с тобой развлекались, я тоже предположить не мог, что все это окончится свадьбой! — самодовольно заявил Андрон.
Повисла гнетущая тишина. Не это хотели услышать родители. Атмосфера заледенела.
— Когда? — как удар прозвучал вопрос Бориса Васильевича.
— Две недели назад, на дне рождения его одногруппника, Артамонова или Артемьева, не помню точно, — с пошлой ухмылкой заявил Андрон.
— Сынуля, ты такой же шустрый, как и твой отец, сразу берешь быка за рога, — попыталась разрядить обстановку мама Андрона, Лилия Валерьяновна.
— Ты лжешь! Не было ничего! Я уехала сразу же после того, как ты с Димой Ивановым приехал. У меня есть свидетель, меня в город отвез дядя Сеня, сосед Артемьевых! — выпалила Женечка.
Казалось, сердце остановилось, в горле застрял ком, дышать получалось через раз, её всю начало трясти. Девушка и в самом страшном кошмаре не могла себе представить подобного унижения. Все было гораздо хуже, чем она рисовала себе в кошмарах.
— У меня тоже есть свидетели, — рассмеялся Андрон, — Ивановы до сих пор вспоминают, какие звуки доносились из комнаты, где мы с тобой общались.
— Я не знаю, с кем ты общался, но точно не со мной, — в отчаянии кричала Женечка, — Отец, это неправда! Дворецкий видел, когда я вернулась, он подтвердит! И вообще, если не веришь, мы даже можем завтра сходить к врачу…
— И что? Он мне предоставит список входящих? — зло прошипел отец, — Прекращай этот балаган! Отношения будете выяснять без свидетелей. А за свои поступки надо отвечать. Свадьба будет в середине августа, — уже громко объявил Борис Малиновский, — Этого времени должно хватить на приготовления, — и сквозь зубы прошипел дочери, — Надеюсь, ты не залетела, не хотелось бы переносить сроки свадьбы из-за очередной твоей глупости.
Возражений не было. Лутак младший сиял оскалом победителя. «Сватовство заняло не больше пяти минут… Это конец», — с досадой подумала девушка. Она посмотрела на лица родителей. Ни понимания, ни сочувствия в них не проглядывалось. Отвечать не было смысла, все равно её никто не собирался слушать. Она вылетела из гостиной и рванула в свою комнату. Слезы душили, отчаяние деревянным молотком стучало по голове. Она ненавидела себя за эту дурацкую беспомощность. Девушка металась по комнате, все её естество требовало действий, только не понятно каких. Минут через десять раздался стук в дверь и, не дожидаясь ответа, вошла Римма Власовна:
— Евгения, ты ведешь себя неподобающе. Ты уже успела сегодня опозорить нашу семью, не усугубляй… — тон был просто арктическим.
— Я ничего не делала, я не виновата ни в чем, мама, поверь, он все придумал! Спроси дворецкого, когда я вернулась! Мама… — захлебываясь слезами, затараторила Женечка.
— Прекрати истерику, — рявкнула Римма Малиновская, при необходимости она могла быть жесткой, — Хватило смелости на подвиги, наберись смелости ответить за них! Кто виноват, что у тебя мозги куриные, и ты не смогла все сделать по-умному? Ты виновата! Пришло время отвечать за свои дела! Сейчас ты встанешь, приведешь себя в порядок, вернешься за стол и будешь там мила и обходительна! На все про все тебе десять минут! И не усложняй! Отец и так в бешенстве!
Пока Евгения приводила себя в порядок, она увидела всего две возможные линии поведения за ужином. Первая — убедить Андрона, а заодно и родителей, что они ошиблись. Вторая — забить на этого урода, а потом добиться от родителей расторжения так называемой «помолвки».
Оба варианта были слабенькими. Женечка откровенно растерялась. Она впервые в своей жизни попала в такую страшную историю. Жутко захотелось кинуться к родительнице на ручки, уткнуться носом в плечо и зашептать: «Мама, миленькая, спаси, помоги, я не знаю, что мне делать…». Но мама-Римма уже дал понять, что на родительскую защиту уповать не стоит и эту кашу придется расхлебывать самостоятельно.
Когда она вернулась в гостиную, то поняла, что вариант номер один провальный. За столом все делали вид, что ничего не произошло. И даже нападки на девушку со стороны Андрона оставались якобы незамеченными, родители с обеих сторон словно глохли, когда в адрес Женечки летела очередная шпилька. Больше бояться было уже нечего. Поэтому, весь оставшийся вечер нареченная сидела за столом сломанной куклой с белым лицом и остекленевшим взглядом и гоняла мысли по кругу. Самое ужасное, что могло произойти в этот вечер, уже случилось. На вопрос «кто виноват?» ответ найти не получалось, а «что делать?» Женечка решила отложить на «потом». Эмоции зашкаливали и не давали мыслить логично — она слишком сильно переживала обвинение в распущенности. Но еще обидней было то, что родители, самые близкие люди, поверили не ей, Евгении Малиновской, которую они знали более девятнадцати лет, которую сами воспитали и вырастили, а совершенно чужому человеку. Поэтому в беседах участия она не принимала, даже не слушала их.
Глава 3
Сон не шел. Женечка лежала в кровати и планировала разговор с родителями. Она вспоминала, кто в их компании был самым трезвым, кого можно было бы попросить выступить в защиту себя любимой. Собиралась попросить у Витька номер телефона дяди Сёмы. Выстраивала линию своей защиты и искала факты и аргументы.
В мыслях получалось достаточно убедительно и легко. Девушка даже стала гордиться собой и стыдить себя же за панику и трусость, в которые она ударилась на ужине. Чтобы окончательно успокоиться, Еня отправилась на кухню выпить теплого молока, как в детстве. У дверей, услышала окончание разговора родителей:
— Надо было её три года назад замуж отдать…
— Она была еще несовершеннолетней, и не сформировавшейся, рано было.
— Зато головной боли могли избежать. Да и брачный контракт мы бы подписывали, а теперь жди, когда она соизволит согласиться. Тем более Лутак повел себя с ней как скотина. Подумаешь, трахнул. Она не первая и не последняя замуж не невинной пойдет. Тем более, в наше время. Обидно только, что клинок проспорил. Знал бы, что так выйдет, вообще из дома не выпускал бы эту дуру.
— Перестань, она наша дочь. А Андрон известный ловелас, вряд ли перед ним смогла бы устоять наша наивная девочка. А по поводу брачного договора не волнуйся, я смогу на неё надавить, — проворковала мама.
Решимости у Женечки поубавилось, и чтобы не обнаружить свое присутствие и не огрести за подслушивание, она быстренько убралась восвояси. Там она забралась в кровать, закуталась в одеяло — её стало изрядно потряхивать — и принялась выстраивать новый план беседы с родителями. Так она и уснула.
Был уже почти полдень, а в доме Малиновских стояла гробовая тишина. Наверное, родители отсыпались за неделю. Хотя, может просто наслаждались обществом друг друга. Что ни говори, а любили Малиновские друг друга по-настоящему, сильно, нежно, страстно, как и двадцать с лишним лет назад, когда встретились в студенческом лагере. С тех пор они всегда были вместе, всегда заодно. Казалось, что у них биение сердца одно на двоих. И даже отношение к детям у них было одинаковое.
Кдетям, потому что Римма родила двойняшек, младший мальчик, умер в день родов. Малиновские оба очень переживали смерть сына, порой казалось, что абсолютно вся их любовь осталась с малышом. К дочери же они относились ровно, порой, даже прохладно. Однако Женечка другого отношения не помнила, поэтому считала, что так и должно быть. А требовательны к ней исключительно ради её же блага. Все остальное, как то: внимание, нежность и самое главное — любовь, дарила ей бабуля, мама Риммы Малиновской. К несчастью, ушедшая в мир иной полтора года назад.
Еще в раннем детстве Еню приучили к тому, что заходить в спальню к родителям ей категорически нельзя. Даже если в доме случится пожар. Будить их — тем более. Мама называла это уважением к личному пространству. Битых три часа Енька уважала это чертово пространство. Она, сидя в своей комнате, нетерпеливо поглядывала на часы, листала журнал и ждала, когда же родители проснутся.