— Он лжет! — тут же выдал Баризон.
— А откуда ранение? — спросил я правителя Пакшена.
Тот уже с подозрением посмотрел на барона, а потом медленно проговорил:
— В перестрелке при… — и тут же осекся, заставляя говорить самого барона.
— При переговорах на нашем празднике, — закончил я.
— На празднике? — нахмурился Миолин. — Какие интересные детали. Поведаете?
— С удовольствием, раз барон не желает рассказывать. Баризон решил, что, если он наедет на лошади на толпу празднующих, он сможет всех вернуть назад. Или, быть может, народная любовь его постигнет, — разошелся я. — Только настигла его стрела в лопатку. Его она сбила в грязь, а с него — всю спесь. Господин Киетон при это присутствовал. Он предпочел больше говорить и, хотя его не очень обрадовала моя личность и мои требования, его поведение было куда лучше, чем поведение барона.
— Лжец! Грязный лжец!
— Я могу попросить прибыть сюда двух своих солдат, которые вышвырнули здорового барона, когда он возжелал пить и есть за просто так, продолжая при этом гнобить всех вокруг, — уже со злостью проговорил я. — Ему дали лошадь, а через минуту его уже и след простыл. От его руки не погиб никто. Но за свое поведение он получил наказание. И возможность узнать, как мы живем. Я не сомневался, что его история превратится во что-то такое. Поэтому, господин Миолин, я не могу принять ваши извинения.
— Барон, — угрожающе начал правитель Пакшена. — Я думаю, вам надо как-то это прокомментировать.
— Тут и говорить нечего, он врет! Он же… челядь!
— Правитель Рассвета — челядь? — прищурился Миолин. — Может, и я в таком случае, не лучше⁇ К тому же это случилось на празднике, то есть, весь ваш Рассвет можно призвать в свидетели?
— Человек с пятьдесят — точно, — уверенно ответил я. — Кирот. Вардо.
— Я знаю их, — кивнул правитель Пакшена. — Если Бавлер уверен, что они подтвердят его слова… Баризон.
— Я… — запнулся барон.
— То есть, теперь вы уже не так уверены в своей истории, признаете, что поставили меня в крайне неловкое положение и хотели унизить перед правителем другого города?
— Нет, не это я хотел сделать, — просипел барон.
Но Миолина уже было не остановить. Он сделал страже знак. Двое тут же подхватили барона и вывели его из палатки. Правитель обратился к графу:
— Передайте следующему в очереди, что у нас освободилось место.
Киетон кивнул, правда, побледнев при виде того, что с бароном расправились в один миг, и быстро ушел прочь.
— С одним вопросом разобрались, — хором произнесли мы с Миолином. Он хохотнул:
— Да, ты интересный парень, даром что так юн! Так, ты хотел прийти ко мне с очень важным вопросом, раз не прошло и нескольких часов, как новоиспеченный официальный правитель, — он особенно выделил эти слова, — сидит сейчас у меня в походной палатке.
— Меня интересует мое поселение, что расположено возле Нируды, — проговорил я, пытаясь в лице Миолина увидеть, знает он про нападение или нет.
— Второе селение после Рассвета — вероятно, ты говоришь про Валем? — уточнил правитель Пакшена. — Мне говорили о нем. В том плане, что оно у тебя есть, но я не знаю, что с ним случилось.
— Как-то слишком быстро вы начали оправдываться, — заметил я.
— Я лишь выдал тебе факты. Я не оправдывался, — суше проговорил Миолин. — И потому желаю услышать, что у тебя случилось. Ты ведь получил документ о мире между нашими городами?
— Получил, — коротко ответил я. — Но этой же ночью Валем нам пришлось оставить из-за наступления неизвестного врага. Я не хотел бы никого обвинять голословно, — предупредил я. — Более того, я направил разведчиков, но они не смогли определить флагов тех, кто на нас напал. Поэтому мой визит сюда — попытка прояснить наши отношения и то, насколько серьезно было вчерашнее приглашение к миру.
— Бавлер, — Миолин тяжело опустился на большой складной стул. Толстая ткань легко его выдержала, но вес раздумий сейчас могла выдержать далеко не каждая голова. — Если уж ты… позволь, мы с нашим единственным ныне «не-врагом» будем говорить друг другу «ты».
— Не возражаю, — ответил я. — И мне бы очень не хотелось, если бы это была даже случайность с вашей стороны.
— Случайность с нашей стороны? — повторил, глядя на меня снизу вверх, правитель Пакшена. — У нас не бывает таких случайностей. Мы даем приказы, исходя из всех вероятностей, включая то, что ситуация может измениться, а указания, данные напрямую, останутся прежними. У нас есть так называемая вилка. Система множественных знаков. «Если» — условий, которые могут отменить прежние приказы, — неспешно объяснял Миолин. — А потому даже если бы мы не дали тебе мира, даже если бы мы решили напасть на твое приречное селение — один шаг, демонстрация миролюбия — отмена была бы мгновенной.