На саундчек у нас было около двух часов. Этого более чем достаточно. На сборных концертах артистам порой дается всего пара минут. А если кто-нибудь из музыкантов опаздывает, это сказывается на качестве выступления всей команды. Поэтому мы давно выработали для себя правило: главное — взаимное уважение.
К началу проверки звука все были в сборе. Музыканты начали подключать свои инструменты. Барабанщик, пользуясь моментом, стал издавать скоростные пассажи, красуясь перед стайкой сидящих неподалеку юных фанаток, которые выиграли в рамках шоу присутствие на саундчеке и закрытом концерте с видом на Лондон.
Обычно я не люблю присутствие посторонних в это время, но девчонки вели себя тихо, а к взглядам со стороны я привык, так что отвлекали внимание они лишь поначалу.
Барабанную дробь прервал крик гитариста:
— У меня блок питания не работает!
И еще минут десять мы разбирались с проблемой.
Наконец все были готовы. Ручки громкости комбиков выкручены на полную громкость.
— Вопросы по балансу есть? — раздался голос звукорежиссера.
Вопросов нет.
Поначалу, когда мы только начинали «срабатываться», то пытались на саундчеке сыграть сразу все композиции от начала и до конца. Пока нам не объяснили, что это не репетиция, и не стоит отнимать чужое время. Объяснили корректно, но мы запомнили. Поэтому и в этот раз пробежались по фрагментам главных песен — каждый не более двенадцати тактов. Проверили, чтобы звучали все инструменты и вокал, периодически останавливаясь и делая коррекцию. Так действительно экономится куча времени.
Сегодня я играл на акустической гитаре, поэтому, не надеясь, что звук смогут «вытянуть», если я просто подзвучу ее вокальным микрофоном, подстраховался от неприятностей наличием встроенного звукоснимателя.
Через час мы закончили, и я даже немного пообщался с фанатками, томящимися в ожидании. Я не был уверен, что может быть интересного в созерцании подобного подготовительного процесса, но они уверяли, что так и есть, а глаза их сияли от радости.
— Это лучший день в нашей жизни! Мы никогда его не забудем! — едва не плакала одна из девчонок.
Я обнял ее и пообещал, что у нее еще будет много счастливых дней.
Это смущает, но в то же время и радует, когда ты можешь дарить людям такие яркие положительные эмоции.
Мы ненадолго расстались, потому что до начала съемки мне следовало побывать на гриме и переодеться.
Мы с Тимом — бас-гитаристом, спускались по лестнице, болтая о прошедших выходных, и мой телефон в кармане брюк звякнул, известив о новом сообщении. Я достал мобильный и продолжал слушать, набирая в то же время ответ Энн.
Она писала, что уже подъезжает к месту — решила не рисковать и не тратить время на поиски здания, а воспользовалась услугами такси. И еще интересовалась, как прошла репетиция и закончилась ли она.
Я бодро отколотил ответ, но отправить не успел.
Лестница была пологой — с пустыми промежутками между ступеньками, и я неудачно стал — большая часть ступни оказалась в воздухе над следующим порогом. Секунда, и сила притяжения уже тащила меня вниз.
Хорошо, что спускаться оставалось всего четыре или пять ступенек, иначе последствия могли быть, наверно, плачевными.
Перепуганный Тим и сотрудники телеканала, отдыхавшие на диванчиках в коридоре, тотчас бросились ко мне.
— Ларри!
— Боже мой!
— Старик, ты жив?
— Что случилось?
Я улыбнулся, махнул рукой и постарался поскорее подняться на ноги — итак всех переполошил.
Но неожиданная боль в ступне была столь резкой, что лицо тотчас перекосило, и я, сжав зубы, согнулся пополам, снова падая на пол.
Кто-то вызвал врача. Мне помогли лечь на диван, переместив практически на руках, хотя я и сопротивлялся. Но больше всего я думал о том, что из-за своей неосмотрительности и такого глупого падения могу сорвать съемки шоу.