— У меня там дочь, внуки! Ну как вы не понимаете? А я уже столько часов не знаю, что с ними!
Через десять минут по рации передали, что встретить пассажиров захваченного лайнера можно у северного входа, и я рванул туда. Там была настоящая давка, и я, вовремя вспомнив о безопасности, надвинул капюшон на лицо, поблагодарив судьбу за то, что по какой-то случайности решил сегодня с утра напялить худи.
За пять или семь минут ожидания я успел увидеть столько радостных слез людей, прошедших через боль, страх и неизвестность, что эта встреча, пожалуй, навсегда останется в их судьбах как самая яркая и долгожданная.
Наконец я увидел ее. Тоненькая фигурка, хвостик на голове. Озирается по сторонам, и взгляд такой напуганный. Вот и первое самостоятельное путешествие в Америку. Если бы я только знал, чем оно для нее обернется!
Я рванул через толпу, едва сдерживая крик — всё равно не услышит, слишком далеко.
Когда между нами остались считанные метры, я наконец прокричал:
— Энн!
Мне казалось, что я прокричал, но голос прозвучал гулко и едва слышно.
Пришлось повторить.
Она обернулась.
Ее лицо — испуганное, ошарашенное лицо маленькой девочки, до конца не осознающей, что же произошло и чем все могло закончиться, — навсегда отпечаталось в моей памяти.
— Ларри…
Она приникла к моей груди, и из ее глаз потекли слезы, быстро переросшие в настоящие рыдания. Я знал, это выход эмоций. Боль и страх не могут долго сидеть внутри. И всё-таки я ей гордился. Такой маленькой и такой сильной.
— Слава Богу, ты жива! Слава Богу! — только и выдохнул я, обнимая ее и прижимая к себе еще крепче.
В этот миг не существовало больше ничего. Только этот клочок земли. Только эта маленькая женская фигурка в моих руках, вздрагивающая от рыданий. Только мое сумасшедшее колотящееся сердце в груди.
Я аккуратно увлек ее за собой в машину.
Прогулка вдоль океана, естественно, отменилась. Мы молча приехали в дом, осматривать который у нее даже не было сил. Выпили вина, и Энн попросила проводить ее в комнату. И остаться.
— Ты можешь побыть со мной, пока я усну?
— Конечно, — срывающимся голосом ответил я.
Мы не говорили о произошедшем. Вообще мало о чем говорили. Слишком сильны были эмоции. Слишком тяжелой оказалась усталость.
Уснула она быстро, но сон был такой беспокойный. Несколько раз я просыпался от того, что Энн вскрикивала или металась по кровати. Будил ее, прижимал к себе, и футболка моя снова намокала от слез. Мы засыпали, а через час или два все повторялось.
— Прости меня, — шептала она едва различимо, не переставая всхлипывать.
— Всё хорошо. Всё хорошо, — как заведенный повторял я, и лишь обнимал ее крепче и целовал в волосы. Хреновый из меня психолог. Своими объятиями я все могу объяснить гораздо лучше, чем глупыми словами, от которых так мало толка.
Утром мне нужно было ехать в городок, находившийся в ста километрах отсюда, но я не знал, как оставить ее здесь одну. Она ведь не справится.
Пришлось разбудить.
— Энн… Энн…
— М? — сонно протянула она, приоткрывая глаза: сперва один, потом другой. — Сколько времени?
— Еще рано, но мне нужно ехать. Хочешь, отправимся вместе?
— А можно? — тут же приняла сидячее положение она, взлохмачивая волосы.
— Почему нет?
Собралась она быстро. Мы перекусили в кафе и в удобном микроавтобусе класса люкс добрались до места за пару часов.
Было запланировано одно интервью, саундчек и концерт. Я не мог оставить Энн без присмотра, поэтому решили снабдить ее бейджиком для персонала и представить как помощницу менеджера, который всюду ходил со мной.
Интервью получилось нестандартным. Журналист отобрал вопросы, которые присылали читатели в течение нескольких месяцев в аккаунты молодежного журнала, и теперь зачитывал самые странные из них, то ли желая поставить меня в неловкое положение, то ли желая повеселить публику и, в дальнейшем, читателей. Может, у них стиль такой?
— Как часто ты меняешь свой шампунь?
— Что? Я не задумывался об этом.
— Ты сам его покупаешь?
— Конечно.
— По акции? Чем ты руководствуешься, когда выбираешь, а?
— Если написано «густые и крепкие» — сразу беру, — подыграл я.
— Прямо как я.
А он, надо заметить, лысый.
Я быстро понял его манеру, и скоро мы нашли общий язык. Все сидящие здесь смеялись, и я сам получал удовольствие. Особенно когда видел улыбку на лице Энн.
— Каким ты видишь себя через тридцать лет?
— Не знаю.
— Ты всё ещё будешь певцом?
— Мне кажется, я уже буду заниматься вязанием к тому времени.
В комнате раздался смех.
— На самом деле я, конечно, надеюсь на это. Если слушатели всё ещё будут хотеть слышать мою музыку.