— Почему все твои фанаты о ней знают, а со мной ты не хочешь ее познакомить?
— Просто для этого нужно выбрать удобное время.
— Ты знаешь, я всегда рада.
— Мам, поверь, идея о том, чтобы мы везде были вместе принадлежит Полу. Я бы лучше держал всё в секрете.
— Но ведь не от родной матери, правда?
В итоге я кое-как всё же выруливал на более-менее спокойные темы до новой встречи или звонка.
Даже отец, который продолжал звонить мне пару раз в месяц, изъявил желание с ней познакомиться. И всем она показалась милой! Ну да, слышали б вы, какие шпильки она может выбросить.
Однако и милой она тоже могла быть. Иногда ее лицо расслаблялось, появлялась улыбка. Но Энн тут же, будто спохватившись, делалась серьезной и снова смотрела волком. Словно держала невидимую оборону.
Иногда мне нравилось проверять ее границы. Например, небрежно взять за руку на красной дорожке и удерживать дольше, чем следует, даже когда нас не видят. Я думал, она сразу же выдернет пальцы, как только мы окажемся вне зоны камер, но она делала вид, что всё в порядке. Так хорошо играла роль или?
Однако она не таяла, как остальные. Как фанатки. С другими девушками я почти не имел возможности пообщаться.
Когда я намеренно оставил ее в клубе одну после презентации сингла — это больше был протест Полу еще в начале нашей «лав стори», нежели самой Энн, — она всё же проникла на закрытое афте-пати и вместо скандала, который я уже с ужасом предвкушал, увидев её среди гостей, повела себя так, как ни в чем не бывало. Я видел, с каким восторгом смотрят на нее парни — все эти звуковики, музыканты, мои приятели и те, кто только начал вливаться в нашу команду — Пол постепенно расширял штат в связи с грядущими гастролями по миру, ну и потому, что артисту такого уровня — опять же, по его словам, нужна была достойная команда.
Она и словом не обмолвилась о том, какой я придурок. Хотя именно так я себя и почувствовал. Позже пришлось признаться себе самому: дурацкая вышла шутка.
С подачи ребят из команды я разыграл ее однажды и другим изощренным способом. Переоделся в упитанного мужчину средних лет, с помощью пластического грима почти полностью изменив свой образ. Парик полулысого «мачо» и усы украшали мой образ. Из моего прежнего облика остались только глаза. Мне хотели напялить очки с диоптриями, но я отказался. Хотелось понять, сможет ли Энн раскусить меня.
Я пристал к ней по пути в студию, на первом же этаже. Предлагал познакомиться по всем законам жанра — теми способами, к которым обычно прибегают уверенные в себе пикаперы.
В какую-то секунду она так внимательно посмотрела мне прямо в глаза, что я решил, будто трюк провалился: она меня узнала. Но нет. В следующую секунду она отвернулась и притворилась равнодушной. Не придала значения?
Не знаю, насколько ей запомнился этот эпизод, потому что она о нем не упоминала. Мы вообще мало с ней разговаривали. Я был поглощен работой, и Энн воспринимал исключительно как часть этой самой работы. Я не видел в ней человека.
Хотя воспринимать ее как врага или помеху тоже давно перестал. Скорее теперь, как союзника. С ее ли помощью или нет, мы всё же достигли успеха. И пусть каждый второй заголовок был о нас с ней, мне всё же нравилось, что обо мне говорят. Что мою музыку слушают. Что меня приглашают в разные страны. Это было именно того, чего я добивался. И я даже не отдавал себе отчета в том, что живу жизнью своей мечты.
А потом… в какой именно момент случился этот перелом? Когда я впервые открыл для себя в ней хрупкую девушку, способную чувствовать, сопереживать? Наверное, во время нашей благотворительной поездки в Центр помощи детям. Или после него, когда мы отправились вместе на спуск у Темзы, и оказалось, что именно это место она уже посещала. Фантастика, если учесть, что таких спусков на набережной не один, не два и не три.
Эта поездка была моей идеей, и Пол изначально ей воспротивился.
— Ларри, соображай башкой, сейчас мы не можем разъезжать по таким организациям, потому что нужно сосредоточиться на твоем туре и выступлениях. Я не знаю, что исключать, чтобы дать тебе возможность нормально выспаться и посещать все эти светские мероприятия, на которых ты тоже должен мелькать.
— Так давай лучше не пойду на несколько мероприятий, — спокойно отреагировал я.
Как раз эту часть своей работы я точно не мог назвать любимой. Одно дело, когда на тебя смотрят с любовью твои фанаты, они настроены благожелательно, поддерживают и подпевают, и другое — журналисты и критики, которым, наоборот, хочется покопаться в грязном белье, подать новости «с перчинкой», выставить всё в выгодном для них свете, не беспокоясь о том, что будет чувствовать при этом артист.