Он садится за руль, а я запрыгиваю на заднее сидение, разглядывая одежду — от ткани, попавшей под «удар» осталось несколько ниточек, в сплошь дырявые сапоги залилась вода. Обычная уличная грязная вода. Не думала, что когда-нибудь буду рада нахватать ее в обувь. Ноги целы, и я жива…
Закат уже близится к концу, скоро стемнеет. Не знаю, как пережить ночь, но выбора у меня нет. Придется слепо верить Константину — если бы не он, я бы не спаслась…
Странно так карты легли. Сначала он приносит в мою жизнь неприятности, потом выручает меня из них! За окном мелькают тёмные громады зданий, в которых начинает загораться свет. Мы едем молча, и я вспоминаю, что не назвала свой адрес. Может быть, сегодня тот день, что изменит мою жизнь бесповоротно?..
Чуть задремав и прислонившись лбом к холодному стеклу, вижу перед собой высокое витражное окно, сквозь мутное стекло которого виднеется укрытый туманом сад в рассветных лучах солнца… Я открываю глаза.
Глава 4. На перепутье жизней (2)
Свет бьет мне в лицо, ослепляя. Одну картинку плавно сменяет другая — теперь передо мной чернеет свод арки. Я щурюсь, смаргивая слезы.
Ветер. Растрепал все волосы, которые сестры так щепетильно заплетали в причудливую прическу всю утро. Я как будто бежала через бурьян, цепляясь ей за высокие стебли. И пускай, мне — всё равно. Чем некрасивей выгляжу — тем лучше. Не хочу нравиться ему…
Они все стоят поодаль, все черные, как стайка запуганных береговых птиц. Сестры окружили отца, как будто им тесно на бескрайней равнине и некуда больше встать, а он — старается не смотреть на меня. Авиона шепчет что-то без конца ему, но он молчит.
Хоть сегодня они без своих мужей. Сил уже нет терпеть насмешливые взгляды одних и двусмысленные — других. Ланика издергалась в ожидании начала церемонии. Она ненавидит черный, а тут я своей свадьбой вынудила ее надеть его. Она и меня ненавидит. На ее шее — мамин кулон, завещанный мне, младшей. И всё равно он не красит ее, а уродует несдержанным обещанием.
Сегодня только мне положено быть нарядной — я в ярко-синем платье, даже если спрячусь за камнями, всё равно буду заметна издали. Синий снаружи, внутри — чернее черного. Родной отец продает меня как товар легионеру захватчика. Такому же захватчику. Даром отдает, чтобы выбить милость на сохранение мастерской. Но зачем я нужна ему?
Риллин смотрит на меня жалобно. Я знаю, о чем она думает — радуется, что вышла замуж до того, как легионеры добрались до нашего городка. Радуется, что ее мужа минула беспощадная бойня и бессмысленная гибель.
Наша жизнь меняется — мы потеряли свою волю, и теперь только с великодушной подачи новой власти будем иметь то, что нам принадлежит. Если будем послушными. Я чувствую, что настоящие перемены только грядут, а сейчас мы ропщем на то, чему будем рады после. Проклятые эторанцы!
Что мы могли сделать? Стрелы и копья не пробивали их чешую, заклятия не действовали. Даже в человечьем обличии они — звери. Один может сжечь целый город своим негаснущим синим пламенем, а легион…
Под сводом арки клятв застыл Говорящий. Ему никогда еще не приходилось связывать судьбы человека и чудовища. Сплетать воедино до самого конца. Даже если наложу на себя руки, и моя мятущаяся душа ускользнет в другой мир, в существование которого я не верю, он найдет меня и там, ведомый зовом.
Мать ждала моего «освобождения» до последнего, но мне не хватило мужества, сколько бы я не заносила клинок над сердцем… И она слегла, проклиная меня и отца за слабоволие. Ее разум повредился еще тогда, когда драконы пересекли северную границу далеко-далеко от нас. Что-то переменилось в ней и ее отношении ко мне, точно я стала таким же врагом. Монстром, которым я не являюсь. Она была готова извести меня…
Я начинаю дышать чаще от обиды и злости, вскипающих в душе, чувствую, как к щекам прилил жар. Я потом убью его, когда представится случай… И ни чешуя, ни броня меня не остановят.
Говорящий распахивает сонные глаза, а сестры прячутся за отцову спину, пытаясь сохранить достоинство. Но на их лицах страх. И я стою спиной к тому, что вызывает его.
Ветер и жар. Лучше бы он спалил нас всех прямо здесь. Обернувшись, сталкиваюсь со взглядом темно-карих глаз. И меня обуревает странное чувство, нет, желание… убежать. Убежать от них подальше.
В ушах шумит, сердце стучит тяжело и надрывно. Он снимает с себя плащ и накидывает мне на плечи. Тепло, даже слишком… Я не двигаюсь, представляя, что от жара вот-вот вспыхну, как головешка.