Она мигом растеряла свое спокойствие и уверенность. А он продолжал со все нарастающей твердостью в голосе:
─ Поэтому я приглашаю... Нет, я настаиваю, чтобы ты поехала вместе со мной. Ко мне домой.
─ Нет!
Она отступила на шаг, смотря на него исподлобья, упрямо поджав побледневшие губы, и с твердым намерением стоять насмерть, но не уехать никуда! Только Константин все не отставал, то мягко увещевая, то резко приказывая. Когда же Она раз в двадцатый пискнула уже неуверенное и тихое "Не поеду!", мужчина устало махнул рукой и присел на корточки у фонаря, доставая черный мячик и начиная им играть. Постояв в немом оцепенении еще несколько секунд, Она удивленно поинтересовалась:
─ Что ты делаешь?
Он поднял на Нее взгляд и неожиданно лукаво улыбнулся:
─ Ну, раз ты не хочешь идти ко мне, я останусь с тобой.
Она замерла, уставившись на него своими серыми озерами, полными немого изумления. Потом оно переросло в ужас, а потом в некое подобие заботливого упрямства:
─ Ну нет уж... Езжайте... Езжай домой, Константин! Со мной все хорошо будет.
─ Нет.
Теперь пришла Ее очередь увещевать. И так, и эдак. Она разошлась настолько, что раздраженно топнула ножкой на этого жуткого упрямца и тут же ужаснулась своими действиями - топать на Константина Зурова!!!
Он, поймав Ее секундное замешательство, весьма правдоподобно скорбно вздохнул и проговорил:
─ Наверное, я таки простужусь... Еще этот ветер.
На этом Ее хрупкое душевное равновесие разнесло в щепки, вынесло мощным потоком, сломало, разбило, изорвало и выбросило в мусорку. Она привела последний аргумент:
─ Я же буду мешать там...
Но Ее прервал его усталый баритон с легким оттенком язвительности:
─ Скажу тебе честно, моя кошка не будет против. Я с ней очень серьезно поговорю...
Она невольно улыбнулась, но тут же согнала с лица усмешку. Вздохнула, помялась, переступила с ноги на ногу и неуверенно проворчала:
─ Ну, хорошо... Уговорил.
─ Прекрасно! Уговорила...
Вспыхнув до самых корней волос, Она покорно влезла в его машину, которую он любезно распахнул перед Ней, и прижала к груди свою сумку. Машина тронулась резко, сразу набирая скорость до... до... до скольки? Захлебнувшись испуганным охом, она зажмурилась и прижала сумку еще тесней. Казалось, это длилось годы, века, тысячелетия... Но, когда они остановились, и Константин провернул ключи, выключая мотор, оказалось, что прошло всего три минуты. Она приоткрыла один глаз и услышала его тихий смешок:
─ Можешь отмирать... мы приехали.
Медленно приходя в себя и открывая все никак не поддающуюся дверцу, Она пискнула:
─ В прошлый раз ты ехал не так быстро...
─ В прошлый раз я ехал не к себе домой.
Ответ был вполне разумным, и Она послушно замолкла, идя вслед за ним по ступенькам к лифту и к дверям его квартиры. В каком-то замедленном ликовании наблюдала, как он распахивает перед Ней обитые черной кожей двери, смущенно переступала через порог и вдыхала въевшийся в стены его приятный чуть резковатый запах. Серые глаза испуганно зажмурились. Она старалась сдержать дрожь - то ли страха, то ли... чего-то такого непонятного и веселого. Того, что заставляло Ее сердце стучать в три раза быстрее, а саму Ее невольно подниматься на носочки и пританцовывать... К ним выбежала черная кошечка, широко разевая алый рот навстречу Константину. И этот грозный мужчина, который держал в страхе весь офис, а Ее саму в неком подобии транса, вдруг наклонился и с чрезвычайной ласковой нежностью почесал кошку за аккуратным ушком:
─ Проголодалась, да?
Черные глаза покосились в Ее сторону, и тот же спокойный доброжелательный голос произнес:
─ А ты, Мышка, хочешь чего-то?
Глава 27.
Всё сказанное Им
С самого детства Он не переваривал обслуживающий персонал - кухарок, уборщиц, гувернанток, швейцаров, официантов, лакеев... и прочих добровольных рабов. Вплоть до восемнадцати лет Его окружал подобный сброд, вежливо подтирающий сопли Его разомлевшей от вольготной жизни мамаше. К себе Он этих прихлебателей не подпускали и на километр! Что, Он сам себе кофе не сварит? Не расставит книги по полкам? Не пропылесосит ковер? Не постирает одежду? Всё и всегда Он делал сам, сперва абы как и без большой охоты, но со временем рутинные дела вошли в привычку и перестали Его ломать и доканывать - Он прибирался в квартире, потому что жить в свинарнике не мог, Он готовил себе ужин, потому что умереть с голоду не хотелось, Он ходил в магазин за шампунем и кошачьим кормом, потому что... Потому что так вполне можно жить! Искать себе помощников в таких простецких делах - понты. А Он терпеть не мог понтов! Даже номер Его машины не бросался в глаза. Тут Он поступил, как любой другой водитель - какой уж достался, тот и привинтил. Никаких трех семерок и известной аббревиатуры!