И Ей ничего не оставалось, как согласиться. Минут через пять чай был готов, ароматное варение открыто, и они приютились за столом в махонькой кухне, дуя на горячий напиток и облизывая обожженные губы. Зеленые глазки Олеси любопытно сощурились, и она усмехнулась:
─ Ну и как он там? Не обижает тебя?
Она заверила бывшую соседку, что все хорошо. Потом ударилась в восторженную романтику и в порыве чувств прошептала, что Константин самый лучший, самый нежный, и вообще... самый!
Олеся скептически выслушала, цинично заметив, что влюбленность плохо сказалась на Мышкином трезвом рассудке. Она возмутилась, Олеся пошла на попятную... В общем, скоро Она пришла к выводу что пора увести разговор к более миролюбивой теме... И все-таки Олеся продолжила:
─ Ты уверена в нем?
Носик, усыпанный веснушками, сморщился едва заметно, и Она знала, что это означает. Соседка Ее искренне сомневается и всячески хочет убедить в этих сомнениях и Ее, Мышку. Раньше - буквально пару месяцев назад - Она бы даже не подумала о таком ответе, но сейчас губы Ее сложились в уверенную спокойную улыбку:
─ Да, абсолютно.
Хотя уверенности в Ней было ни на грош. Не потому, что Она сомневалась в его любви... Не потому, что Она думала, будто он Ею играет... Она видела, как он страдает, когда приходит домой и меняет свое лицо. Как будто Ее любимый во время работы уступает место безжалостному Константину.
─ А дальше - снежное поле... - Горько прошептала Она, с легким налетом насмешки над собой вспоминая, что думала о нем, сидя на паре и еще не будучи с ним знакомой.
Сколько времени утекло, как все изменилось... Как безвозвратно все изменилось. Счастье разрывало Ее, лучилось из Ее глаз, но оно... Оно катилось в бездну. Быстро, со всех ног, неотвратимо и... ожидаемо. Она помнила выражение его глаз, когда он разбудил Ее сегодня ночью надсадным стоном. Как смотрел на Нее. Какой вкус был у его губ. Во всем этом была какая-то обреченность... И это заставляло Ее душу изгибаться в агонии, отлично понимая, что происходит. Внезапно Она подняла глаза на молчавшую Олесю и улыбнулась:
─ Я пойду, пожалуй.
Девушка растерялась, покосившись на барабанящие по стеклу тяжелые капли:
─ Но там...
Она перебила ее, глядя непривычно спокойными глазами:
─ Не важно... Ты же знаешь, что дождь никогда не страшил меня.
Наскоро попрощавшись, Она выбежала из такого знакомого подъезда, откидывая голову назад и подставляя лицо под холодную, равнодушную и колючую воду. Это не было грозою, и не было типичным летним дождем... Какой-то тяжелый гнетущий ливень, который прибивал к земле и заставлял испуганно выдыхать от холода. Она шла, обходя особо глубокие лужи и пряча руки в карманах.
Привычно свернув в парк, Она замерла статуей, каким-то новым взглядом окидывая родное место. Когда-то... Когда-то сюда, семеня, бежала тихая робкая девочка с мышиным прозвищем. Сейчас же сюда неуверенно входила молчаливая задумчивая девушка - женщина? - с устало поджатыми губами и глазами полными грозовых туч. Платье промокло, кофта, накинутая на плечи, неприятно холодила кожу. Но Ей было все равно. Она медленно дошла до моста, с перил которого играючи скатывались капли, и вцепилась пальцами в размокшее дерево. Из парка спешно убегали прохожие - дети, их родители, пары, сотрудники и даже алкоголики. Равнодушный и злой дождь выгнал и их. Только одинокая худенькая фигурка стояла на мосту, до рези в глазах вглядываясь в круги расплывающиеся по темной глади пруда. С бледного тонкого носа скатилась капелька, а за ней потекла еще одна. Она раздраженно отвела со лба намокшую прядь, и струйки прекратили течь. С тихим вздохом Она перегнулась через перила, с надрывом шепча:
─ Без меня ему будет лучше... Без меня ему будет легче... Без меня он не будет так себя ломать...
Судорожно втянув в легкие воздух, Она закрыла лицо руками, стараясь удержать на месте прыгающие губы:
─ Ни к чему хорошему это не приведет...
Только озеро знало, что не только слезы неба падали в его омут. Только омут этот знал, как молчаливо и даже, кажется, равнодушно катились по бледному лицу и разбивались о воду соленые капли слез. Дождь торопил Её, ударял в спину, заставляя ежиться и дрожать. В конце концов, не выдержала Ее обувь - небольшой каблучок отломался с печальным хрустом, и Она вынуждена была бежать босиком. В этом была своя прелесть - разбивая отражение неба в лужах, ощущать каждый камешек под ступнями...
Когда Она распахнула дверь, перед Ней предстал бледный до смерти Константин. Она счастливо ему улыбнулась, выстукивая зубами чечетку не в состоянии унять дрожь тела. Вода текла ручьем с Её тяжелых густых волос, пробегала по мокрой насквозь ткани одежды и растекалась на полу под гудящими от бега ногами. Любимый Ее не стал терять времени даром, мгновенно раздел Ее и засунул вместе с собой под горячий душ, разогревая и теребя, пытаясь оживить и избавить от гнетущего холода... И холод тела вскоре рассеялся, но из души никуда не делся, даже когда он, негодующе бурча, приготовил Ей горячий чай и закутал в зимнее одеяло со словами:
─ Чтобы я еще раз не посмотрел прогноз погоды на завтра!
Она виновато шмыгнула носом, хлопая повлажневшими глазами. И тут же получила простительный поцелуй. И холод в душе треснул... Кто же знал, что души могут быть одновременно так счастливы и так несчастны? В перерывах между поцелуями, Она вытянула руки из теплого пледа и обвила ими его шею. Он выдохнул Ей в губы, прошептав еле-слышно:
─ Если бы я имел шанс повторить все заново, я пошел бы тем же путем... Как же я без тебя, моя Мышка?
Она закрыла его рот поцелуем - только бы он забыл о своих словах и не спросил Её мнения. Потому что, если бы у Нее был такой шанс, Она не знала, как бы поступила. Возможно... Возможно иногда самое лучшее, что можно сделать для любимого человека, - это уйти.
Глава 55.
Так далеко от Него
Дело было сделано. Холодно, расчетливо и точно. Он сам изумился таким обстоятельствам. Никакого азарта и животной радости от скорой победы. Ничего подобного. Кромешная пустота в спящей душе. Ледяной ветер гнет к земле подыхающую "жертву". А Он не хищник, изготовившийся к прыжку, нет... Он просто охотник. Немного уставший, немного раздраженный и абсолютно безразличный. Это не Его война, не Его добыча, не Его трофей - Он делает свое дело, всего-то... Никакой жалости, никаких раздумий... Дуло ружья давно направлено в голову побежденного, осталось только вздернуть затвор и спустить курок. Так просто. Как это, оказывается, просто... быть дровосеком.
Громко подпевая "Bleed it out" Линкин Парк, Он ветром несся домой, отринув все предложения Георгия Ивановича отпраздновать долгожданную победу. Это не Его победа. Это вообще не Его дело, кто там кого уничтожил, кто чей бизнес разрушил, и кто при этом оказался на улице. Всё побоку, всё! К черту и к его бабушке! Вот так всегда и надо было жить - наплевав и начхав, спокойно делая свое нехитрое дело. А то развел нюни, растер сопли, извелся и изпереживался, даже смешно! И Он захохотал, отбивая бешенный ритм песни по рулю.
Дома Его ждала Светлана - выспавшаяся, свежая, дурашливо-веселая и такая... любимая. Невероятно, безумно, всеобъемлюще, до изнеможения любимая! И Он выдавливал из послушной машины всё, что только было дозволено на автострадах города, а иногда даже превышал скорость - спешил, рвался, стремился к своей девочке. Как Он жил раньше? Чем Он занимался? Чего ради Он всё это делал? Пока не было её... не было ничего, и ничто не имело смысла. Когда-то Светлана сказала, что, познакомившись с Ним, она заново родилась. Так вот и Он только-только появился на свет, только открыл глаза, только различил первые звуки этого мира. Он начал жить всего месяц назад, и совершенно не хотел умирать! А стоит Ему лишиться своей милой Мышки, как Его тут же поглотит морозный мрак смерти... Плечи предательски дрогнули от этой мысли, возвращая Его из мира фантазий на гудяще-шипящую дорогу. Нет, Он не умрет, разумеется... Что за слезливый бред! Нет... Просто жизнь вновь лишится смысла, мир перед глазами померкнет, звуки стихнут, движение остановится. Его затянет в болото деловых будней и бытовых забот, поглотит рутина, задавит работа, задушит... совесть.