И вспомнил всё.
Первые гипердвигатели появились давным-давно. С их помощью можно было совершать прыжки к далёким звёздам. К сожалению, ресурса двигателей хватало на один скачок. Вернуться обратно было нельзя. Подать сигнал в метрополию тоже — тогда ещё не изобрели достаточно мощных средств связи. Да и чем помогла бы Земля? У неё хватало своих проблем.
Несмотря на путешествие в один конец, недостатка в переселенцах космические программы не испытывали. Тогда казалось, что планета вот-вот развалится: её сотрясали бесчисленные войны. Многие желали покинуть её, чтобы обрести шанс на новую жизнь.
Прошли века. Люди, оставшиеся на Земле, в конце концов научились вести себя прилично. Они создали единое Содружество стран и народов, положили конец конфликтам и разногласиям. Человечество выбралось за пределы Солнечной системы не кучкой беженцев, а порядочными колонизаторами. Вскоре оно начало натыкаться на следы прошлых попыток. Зачастую — в виде обломков разбитых кораблей. Однако случалось и так, что земляне отыскивали цивилизацию, которая смогла закрепиться на новой планете. И эта цивилизация редко вспоминала о Земле с любовью.
Для того чтобы подготовить жителей таких планет к сотрудничеству и потенциальному включению в состав Содружества, существовал Институт Развития. Я работал на него — был полевым агентом, который высаживался на враждебные планеты, чтобы склонить их к сотрудничеству.
Прямо сейчас я умирал.
Это был далеко не первый раз, когда я оказывался в подобных обстоятельствах. Полевые агенты меняли тела как перчатки. Местные редко подозревали о том, что за ними наблюдают из космоса. Обычно они считали нас шпионами — чужого государства, конкурирующей корпорации, иной религии… Если у них возникали подозрения, проще было погибнуть и возродиться на орбитальной станции.
Я истекал кровью на грубом алтаре. Вокруг лопотали молитву люди в балахонах. Мой взгляд упал на статую рядом с алтарём — гигантский крест, на котором бессильно повис мужчина. От религий на Земле давно отказались, наука победила выдумки. В колониях же старые верования нередко вырождались до отвратительных сект с жертвоприношениями.
И с этим тоже приходилось работать…
Слабость от потери крови давала о себе знать. Неровные стены в отсветах факелов расплылись и завертелись перед глазами, точно я проваливался в бездонную воронку. Наконец навалилась темнота, тяжёлая, удушливая — ни вздохнуть, ни пошевелиться.
И когда уже моё сознание попадёт в фокусирующий луч станции?..
Внезапно в кромешном мраке загорелась ослепительно-белая точка.
— До чего печальный конец — умереть у ног того, в кого не веришь, — прогрохотал голос, доносившийся словно бы отовсюду.
Такого у меня ещё не было.
— Я, безусловно, верю, — сообщил я воплощению своего бреда, — в то, что затухающие электрические импульсы мозга породили мираж, с которым я и общаюсь.
— Мираж⁈ Я⁈ Ничтожный безбожник! — разъярился голос.
Я развеселился.
— Но ведь это и есть самое очевидное объяснение. Нет, если удариться в пространные гипотезы, то можно предположить, что я столкнулся с некоей псионической сущностью, которую наука ещё не открыла и которая притворяется божком на одной из отколовшихся планет. Но мы за всю свою историю с подобным не сталкивались и внеземного разума не находили, а наука, на минуточку, занимается псионикой уже больше пяти столетий!
Повисла тишина.
— Я Господь, что дал жизнь роду людскому, — в конце концов заявил голос. — Твоя кровь, кровь безбожника, осквернила святое место. Это тяжкий грех, один из многих, что ты совершил за свою жизнь. Раскайся в своих проступках. Неужели ты не боишься ада?
— Чепуха, — отозвался я. — Люди тысячелетиями умирали в церквях, и далеко не все рьяно верили в какого бы то ни было бога. Что, каждый раз к умершему приходило разгневанное божество, чтобы отругать его? Если же ты считаешь себя родоначальником человечества, то, полагаю, ты очень, очень старая обезьяна.
— Святотатство!
От вопля содрогнулась тьма, а свет вдалеке замерцал.
— Я же пошутил… На самом деле я не думаю, что ты псионическая сущность. Ты привиделся мне перед очередной смертью, вот и всё.
— Человечество не перестаёт разочаровывать меня, — с какой-то тоской вздохнул голос. — Даже без усилий землян число атеистов растёт. Но вы словно бы вознамерились лишить людей шанса на райские кущи. Надменность и невежество — вот ваш девиз. Я не хочу прибегать к крайним мерам, но неужели мне придётся вновь явить себя, чтобы вы пали ниц и уверовали?