Оно даже не смогло как следует задержать меня.
Но не стоило сбрасывать его со счетов только из-за этого.
Мне противостоял деятельный разум, который был осведомлён о методах Института Развития. Я это упустил прежде, посчитав, что роль Существа закончилось на том, что оно забросило меня сюда и больше себя никак не проявит. Это не так. Если я буду мешкать, излишне перестрахуюсь, то Существо перехватит инициативу. Способов подгадить мне у него наберётся изрядно, а его вмешательства в мои дела могут испортить любой, даже самый выверенный замысел. Я не знал пределов его сил и в своих выкладках должен был исходить из худшего из раскладов.
Чтобы выстоять, мне надо пробиться наверх, и быстро. А этого сделать с починкой Gewehre 88 и даже их модернизацией в Gewehre 98 нельзя. Чересчур медленно. То же самое с семейством Бошей — скормить им технологии в рамках существующей парадигмы уже недостаточно.
Однако существовала опасность, что мои поспешные действия поспособствуют росту напряжённости среди государств. Когда проигравшая сторона внезапно совершает скачок в промышленности, а по улицам её маршируют реваншисты, соседей волей-неволей охватывает тревога. При обычных обстоятельствах я никогда бы на это не пошёл. С другой стороны, если продолжать медлить, то Существо добьётся своего и война будет неизбежна.
Куда ни кинь, всюду клин.
Единственный шанс обогнать Существо заключался в том, чтобы сделать Германию сильной настолько, что потенциальные враги сами откажутся от агрессивных действий.
Даже идиот не побежит с копьём на человека, вооружённого винтовкой. Дикарь — да, но дикарей в Европе уже не водится.
В том виде, в котором Германия была сейчас, слепить из неё государство, способное в одиночку отразить атаку всего мира, — непосильная задача.
Мысли мои опять вернулись к стране, лежавшей к востоку от рейха.
К царству безбожников, которое ненавидело Существо — и почему-то ничего с ним не делало. Его власть не распространяется там, где сильны позиции атеистов? Если оно питается псионической энергией верующих… Тем важнее заручиться поддержкой Советов.
Слишком много предположений, слишком мало фактов.
Нет смысла пока рассуждать об этом.
Я переключился на свои ближайшие планы.
Без псионики в кузнице Георга Шварца больше не обойтись. Иначе не создать того, что поразит Бека и обеспечит мне беспрепятственный взлёт.
С металлом работать псионикой куда проще, чем с едва живым телом, которое надо вылечить и не угробить в процессе оного лечения, но задача всё равно будет не из лёгких. Из кузницы я буду буквально выползать, если вообще не сложусь у наковальни. Перспективы отнюдь не радужные.
Но альтернатива куда хуже.
Хорошо, что Герберт проявил щедрость. На реализацию задумки понадобятся дорогие материалы; кроме того, будет неплохо рассчитаться с фирмой «Краузе и Шмидт», занявшей мне денег в трудный час, и погасить часть долга Шварца перед ростовщиком. Я ведь пообещал, что возьму его на себя. Ранее я не придавал особого значения деньгам, но отныне игры кончились.
Повеселев, я направился в банк обналичивать чек.
[1] Ford Model T — первый автомобиль Ford Motor Company, который выпускался миллионными сериями. Также это первый автомобиль, выпускавшийся «всемирно». Модель семнадцатого года — наиболее распространённая (автомобиль выпускался с 1909 по 1927 с несколькими изменениями на протяжении выпуска). Максимальная скорость — 68 км/ч.
[2] В Германии до прихода к власти нацистов регулирование дорожного движения с участием машин было довольно ограниченным. За него отвечали всего два закона: «Gesetz über den Verkehr mit Kraftfahrzeugen» в мае 1909 и поправка к нему «Verordnung über den Verkehr mit Kraftfahrzeugen» от февраля 1910. Тогда же для автомобилей весом до 5.5 тонн был введён федеральный запрет на движение со скоростью больше 15 км/ч. Каких-либо регулирований подачи сигнала, оглашения поворотов или обгонов в законах не имелось. А первые стандартизированные дорожные знаки были введены на парижской международной конференции в 1909.
Глава 17
Почти до самого Рождества я буквально жил в кузнице Шварца: не хотел затягивать с работой до последнего, так что там и ночевал, и наскоро ел то, что приносил Георг. Тот только качал головой, когда приходил утром. Его можно было понять, зрелище было впечатляющее: столы, заваленные чертежами, кустарные станки, груды материалов и нагромождения наполовину готовых изделий, а посреди всего этого производственного хаоса — растрёпанный, едва державшийся на ногах гигант, который прилаживал очередную деталь или лихорадочно записывал что-то на первую подвернувшуюся бумажку.