Мой рабочий энтузиазм Георг разделял не полностью: изготовление оружия ему претило, он записался в пацифисты, когда узнал о гибели сына. Тем не менее это не мешало Шварцу выполнять для меня поручения или помогать с налаживанием производства, он отказывался лишь восстанавливать и модифицировать винтовки, а вот с оборудованием для этого у него проблем не возникало.
Работа шла гладко, я опережал составленный самим собой график, в чём очень помогала псионика. Ценой её использования стал стресс для организма: я отощал, в глазах часто темнело, кожа шелушилась и местами трескалась, начали выпадать волосы… Я сжигал внутренние резервы тела и сокращал срок своей жизни, который рассчитывал восполнить в будущем за счёт препаратов, разработанных на мощностях местной фармакологической промышленности. А пока — поживу с кругами под глазами.
Производственный процесс был налажен, оставалось следовать ему для получения деталей и непосредственной сборки, а это был труд простой, пусть монотонный и утомительный. Потому я позволил себе немного отвлечься, раз уж всё равно договорился с Отто насчёт игры на органе. Хотя в кирхе полным ходом шла подготовка к рождественской службе, пастор помнил об обещании и без возражений пустил исполнить несколько композиций. На репетиции я сыграл пару солдатских песен и общим качеством своих изменений в них остался удовлетворён; присутствовавший при этом Отто же осыпал меня похвалами.
Восторг его был настолько силён, что он немедленно попросил моего участия в службе в сочельник. Я отказал ему, хотя чувствовал себя неловко. Формально никто обязанностей кладбищенского сторожа с меня не снимал, однако я полностью пренебрёг ими ради своих личных проектов; впрочем, пастор в этом плане проявил полнейшее понимание.
Ему было не привыкать к Максу Кляйну, который игнорировал возложенную на него работу. К тому же на сей раз причиной стал не алкогольный запой, а прилив трудового вдохновения, что Браун, как порядочный протестант, взращивавший трудоголизм в себе и своей пастве, ценил как никто другой.
Не то чтобы у меня не оставалось времени на побочные занятия. Теперь я был уверен, что завершу намеченное в срок. Но мне не хотелось участвовать в церковной службе. В прежние времена и на других планетах я работал и с религией, не единожды притворялся и жрецом, если того требовали обстоятельства. Но после того как я вновь столкнулся с Существом и оно продемонстрировало, что не намерено отступать, я начал относиться к церкви с подозрением.
Если Существо пожелает достать меня чужими руками, проще всего ему будет провернуть это с помощью священников: достаточно будет явиться им бесплотным голосом, и они сделают ради того, кто притворяется их божеством, что угодно. Не стоило прямо или косвенно способствовать укреплению позиций христианства, хоть и в такой малости, как игра священных гимнов на Рождество.
Меня и без того беспокоил чересчур фанатичный взгляд Отто. Он наверняка напридумывал всякой ерунды насчёт внезапной перемены в характере Кляйна, незачем было подливать масла в огонь его веры. Я даже проверил его на воздействие извне, отговорившись массажем висков для снятия мигрени, и обнаружил остаточный след ментального воздействия. Оно-то и вызывало головные боли как побочный эффект.
Существо определённо играло в свою игру. Непосредственный гипноз я убрал. Полная же нейтрализация псионического влияния такого уровня достигалась лишь путём перетряхивания личности пастора на специальной аппаратуре, чтобы исключить глубинные изменения в психике. Такую технику здесь ещё долго не получится построить.
Если оставить как есть, едва ли Отто доставит мне неприятности, не настолько он важен в глобальной картине. Скорее всего, Существо в приступе мелочной мстительности пожелало уколоть меня слепым поклонением священника. И это после того, как оно играло в благородство, настаивая, чтобы я сам опустился перед ним на колени! Свободу воли оно всё-таки не уважало. А заодно не уважало благополучие своего верующего. Грубое псионическое вмешательство в работу центральной нервной системы было чревато множеством побочных эффектов, вплоть до её постепенной деградации и превращения человека в пускающего слюни овоща. Институт давно заклеймил эти методики негуманными и нерациональными, и его агенты таким не занимались.
Для более надёжной нейтрализации постороннего влияния с Брауном можно было провести беседу, однако открывать ему всю правду было чревато неприятностями. Вдруг, узнав о Существе, он сочтёт его истинным богом? А любое другое объяснение будет ещё более дырявым, чем то, что Макс удостоился визита ангелов, наставивших его на путь истинный. Конечно, моё молчание не исключало того, что Существо само явится к нему… Но на это я повлиять не мог, в отличие от собственного признания.