В каком безумном мозге родилась эта идея — отправить меня на Нову Хуту? Из обычных разговоров я поняла, что практически все рабочие здесь очень дорожат своим местом, презирают «городских» и считают себя счастливыми оттого, что могут хоть что-то заработать. Да еще мечтают попасть в Федерацию и боятся «Севера», или «Холодной Зоны», про которую им рассказывают ужасы. То есть все мои предположения оправдывались.
Волевым усилием это не изменить. Не созрели условия, и я к тому же не гожусь для работы в этом месте и в таком качестве. Я поняла это. Но продолжала тупо ходить на работу, заводить разговоры, а по вечерам прослушивать автоответчик, хотя это и было бессмысленно.
В один прекрасный вечер на автоответчике я услышала взволнованный голос мужчины.
— Эта… я… короче, хочу поговорить. Позвоните, мож, встретимся!
Я едва не подскочила. Написала на сохраненный номер сообщение с местом и временем встречи. В ответ пришло «ОК». На следующий день сразу после работы я двинулась на свидание. Пересекла Центральную площадь имени какого-то Рейгана, проспект Яна Павла II и оказалась на Лугах. Здесь в самом начале стоял древний ветхий обелиск, насколько можно разобрать надпись — в честь «Солидарности», что-то из событий ХХ века, о которых все давно забыли. У этого обелиска я и назначила свидание незнакомцу.
Он сидел на ветхой скамье и при моем появлении вскочил. Ему было лет тридцать, нормальный такой поляк — коротко стриженные светлые волосы, серые удивленные глаза. Довольно крупный и широкий в плечах, и с характерно темным лицом — по специальности, как я позже узнала, был конвертерщик, плавил сталь.
— Привет, — сказала я, — рада, что ты пришел. Не удивляйся, я одна.
— Не боишься одна здесь ходить? — его крепкая ладонь сжала мою руку.
— Не боюсь. Ну так что, интересная листовка?
— Ну в общем да, — он кивнул, — честно говоря, давно думаю о чем-то таком. Есть и другие, но мы все, понимаешь, по одному. А ведь когда-то было же иначе, мне дед рассказывал. У меня дед коммунист был, ты, может, не знаешь, что это такое — сейчас мало кто знает. Ведь может же быть иначе, правда?
— Конечно, — кивнула я, чувствуя, как с каждым словом этого поляка в мое сердце вливается новая надежда. А вдруг все-таки получится?
— Кстати, тебя как зовут? Меня — Леа.
— А меня зовут Станислав.
Станислав Чон, Кузин, 032 год КЭ.
Глава 3. На земле. Кузин, новая жизнь
Я все никак не могу привыкнуть к голубому небу. Уже почти полгода прошло. И почти два месяца, как я на Земле. И к гравитации до сих пор не привыкну, еле ноги поднимаю. И небо — только увижу, как хочется улыбаться. Настроение поднимается сразу.
Из санатория меня выписали с оговорками — мол, надо реабилитацией заниматься, тренажер велели заказать специальный. Мол, никакой Службы еще с полгода. А я и не собирался на службу устраиваться, если честно. Хотя и проблем никаких не замечаю — прекрасно хожу, бегаю, прыгаю, танцую даже.
До Челябинска я добрался на стратоплане — все-таки три тысячи километров почти. Можно было взять одиночный джет, но я как-то стал опасаться полетов и поездок в индивидуальном транспорте. В Челябинске не задержался, сел на магнитку и поехал на северо-восток по Уральской Дуге.
Я выбрал скоростной поезд без остановок. Мимо мелькали гроздья городских кварталов, синие горы вдали, березовые рощицы, сосновые леса, озера, снова кварталы причудливых зданий, утопающих в зеленых садах. Уральская Дуга — одна из ОПЗ («областей плотного заселения») — не город, не мегаполис, протянувшийся чуть не на триста километров с юга на север. Просто дуга, где городские районы переходят в заповедник, он дальше — в поселок, тот — в лесопарк, и снова начинается городской район, и озеро, где запрещена застройка, и горный резерват, и снова поселок. Где люди живут практически везде — но неплотно, разделенные полосами парков, садов, заповедников, которые, в свою очередь, прорезаны магнитными дорогами и дорожками для личного транспорта.
Это не душный город с куцыми островками скверов и садиков, не деревня без современных удобств. Это Дуга. Таких агломераций на Земле множество; Рурский район, где один город перетекает в другой через улицу, возник еще в ХХ веке, а теперь их сколько угодно. Шанхайская Агломерация, Сердце Америки — Вашингтон/Нью Йорк и окрестности; Ленинград скоро встретится с Москвой в «Русской Тройке» (Великий Новгород уже влился туда). По сравнению с ними Уральская Дуга не так уж велика.