Потом возвращение в школу, учеба с классом на год младше, и все со временем наладилось — вылечилось и тело, и сердце. Вот только странности не проходили, а наоборот, становились все более навязчивыми. Теперь Марина у многих замечала знаки на лбу, которые больше никто не видел. Витой орнамент, но у каждого разный. А вокруг других видела свечение — легкое, едва заметное, но почему-то ассоциирующееся с нимбом. К счастью, большинство людей никаких подобных признаков не имели, Марине и без того было страшно признавать свое безумие.
Она никому об этом не говорила — слишком сильно боялась остаток дней провести в дурке. Но с каждым днем видела все больше. В частности, заметила, что общаться с людьми, вокруг головы которых наблюдалось белое свечение, приятно и легко. Марина ни с кем из них не дружила, но у одной из одноклассниц, Алисы, была эта аура. Девочка довольно скромная, отличница, почти незаметная, но всегда как-то так умела сказать, что на душе легче становилось. Мимо пройдет, поздоровается, а в груди будто свежий ветерок пронесся. А вот те, что были с черными знаками на лбу, — или совсем недавно попадали в крупные неприятности, или по жизни считались невезунчиками. Дениска, их курносый двоечник, глуп как пробка, и семья у него неблагополучная. Никто его не задирал, но Марина со временем стала прочно связывать черный знак на нем и постоянную неготовность к домашним заданиям. Не могла бы объяснить, как одно вызывает другое, но приходила в твердую уверенность, что цепь одна.
А это уже было не похоже на сумасшествие, скорее — на какую-то мистику. И лишь тогда Марина всерьез задумалась: кто-то дал ей второй шанс, которого она не заслуживала. Но не подарил этот шанс, а то ли продал, то ли всучил вместе с непонятным пока балластом. Все чаще возникали ассоциации с игрой в наперстки с неизвестным Организатором. Начало ее отношений с Владом было неожиданной победой, потом ей долгое время везло, затем проигрыш, провал не просто партии, а потеря всего накопленного выигрыша. И провода, и подъездный козырек — это монеты. Она не должна была выжить — но, вероятно, она должна была выиграть эту партию. Со временем Марина перестала ощущать себя игроком, собиралось слишком много данных для анализа — теперь она будто наблюдала за игрой со стороны. И она точно была не единственной участницей.
Мама, к счастью, пережила шок, но на здоровье ее он не мог не отразиться. Она и до тех пор страдала то повышенным давлением, то болями в сердце, но теперь стала напоминать сгорбленную старуху. Словно произошедшее накинуло ей двадцать лет сверху. Мама по-прежнему работала учителем в средней школе, других доходов у семьи и не было, но Марина винила себя всякий раз, когда видела со стороны ее изменившуюся походку, мать будто давило к земле.
Однако со временем Марина видела все больше и больше. И примерно через полгода после выписки ощутила ужас, взглянув на пришедшую с работы мать.
— Мариш, возьми пакеты. Что-то совсем сил не осталось. Ох уж эти дети, все силы из меня высасывают!
Она попыталась рассмеяться, подчеркнуть шутку — мама любила и свою работу, и учеников. Но Марина не могла выдавить из себя ни слова. Никаких знаков на лбу у матери никогда не было, но внезапно привиделось совсем другое. На ее плечах, обвив шею малюсенькими ножками и вцепившись скрюченными пальцами в волосы, сидело ужасающе безобразное существо. Совсем небольшое. Марина, превозмогая страх, заставила себя шагнуть ближе, чтобы рассмотреть.
И существо заметило ее взгляд. Уставилось в ответ жуткими огромными глазами, а губы его скривились в омерзительной усмешке. Марина отпрянула, зажав рот рукой, чтобы не закричать.
Мама тут же выпрямилась и бросилась к ней:
— Доченька! Плохо? Так, сядь! Сейчас врача вызову! Голова закружилась?
Мама, конечно, была готова к моменту, если вдруг старые травмы скажутся — врачи об этом предупреждали. Но Марина быстро затрясла головой и выдавила:
— Нет, я в порядке…
Мать еще раз посмотрела на дочь, но не стала давить. Подхватила пакет и направилась в кухню, чтобы разгрузить самой. Сгорбленная, будто ее давило чем-то сверху…
Марина еще несколько минут пребывала в оцепенении. А потом рванула следом, подлетела к матери со спины и со всего размаха ударила — по воздуху, но на самом деле она видела, что бьет прямо в жуткое существо. Тварь зашипела, но не удержалась — она оказалась невообразимо легкой. Отлетела в угол кухни и приземлилась на четвереньки, с ненавистью уставившись на Марину.
Мама даже не заметила, но сильно вздрогнула, а потом выдохнула — протяжно, долго, с облегчением. И в голосе мгновенно появилась энергия:
— А, доченька, ты тут уже? Я подумала, что восьмое марта на носу. Может, мы завтра тортик купим? Знаешь, иногда надо позволять себе вкуснятинку! Как думаешь?
Марина не думала — она смотрела на шипящую тварь, которая тоже не сводила с нее взгляда. Черные коготочки царапали пол, но отметин на линолеуме не оставалось. Тварь, лишь ненадолго замерев на месте, начала приближаться нервными скачками, а на отвратительном лице появилась злая усмешка. Марина же не могла пошевелиться от вяжущего ужаса.
— Поч-ч-чему ты меня видиш-ш-шь? — проскрипела тварь, растягивая каждый шипящий звук.
Марина снова едва задержала крик в горле, но мама продолжала тем же спокойным голосом:
— Мариш, ты что молчишь? О… господи, какая ты бледная! Сядь!
Она силой усадила дочь на табуретку, всмотрелась в лицо:
— Доченька… Может, все-таки врача? Воды? Да что с тобой?
Понимая, что сейчас доведет самого любимого человека до инфаркта, Марина попыталась ответить бодро:
— Дай воды, пожалуйста.
Мама рванула за стаканом. А тварь все перебирала лапками, приближаясь. И затем прыгнула — высоко, целясь в лицо. Марина махнула рукой, но не попала — существо было намного быстрее. Но боли так и не ощутила — тварь лишь слабо ударила в лоб и отлетела снова на другой конец кухни. Развернулась на четвереньках, но теперь глянула иначе — ни капли предыдущей ярости, скорее страх и удивление:
— Рас-светница?! — от ее шелестящего крика Марина подскочила на ноги.
Тварь тут же метнулась в сторону, вылетела из кухни, а потом вонзилась во входную дверь. Запертую, между прочим. Марина одеревенело наблюдала, как существо отчаянно втискивается в миллиметровую щель. И ему удалось! Сбежало, будто Марина испугала его сильнее, чем оно Марину. Убедившись, что тварь исчезла, Марина посмотрела на мать, которая с растущим волнением следила за дочерью.
— Мам, ты как себя чувствуешь?
— Я?.. — та опешила и протянула стакан с водой. — Как ты себя чувствуешь, Мариш?
— Кажется, хорошо…
И отчего-то не слишком удивило, что мама стала меняться — словно за пару дней скинула двадцать лет. Она на глазах превращалась в энергичную, боевую женщину, а еще через пару недель заявила, что, пожалуй, согласится на должность завуча. Кому, если не ей, брать на себя такую ответственность?
После этого случая Марина уже не думала о сумасшествии. Еще какое-то время она везде высматривала эту тварь, но ни на матери, ни на остальных не видела. Однако забыть случившееся уже не могла.
Ей не просто дали второй шанс — ее обязали к чему-то. Подарок с подвохом. Или наказание за глупость. Точно, второе звучало логично: Марина не заслужила жизни, но получила ее. И теперь она вынуждена каким-то образом заплатить за прыжок с балкона.
После окончания школы Марина поступила в институт. У нее и раньше не было проблем с успеваемостью, а за дополнительный год в школе она подготовилась бы к любым экзаменам. Могла бы и не пропускать год, но мама настояла — чтобы реабилитация прошла успешно. Выбор у Марины был огромный, она металась между психологией и педагогикой. Но остановилась на последнем, а в решающий момент еще и перебросила документы с одной специальности на близкую, выбрав вместо физики профиль информатики. Даже факультет не поменяла, но приняла такое решение сразу, как только узнала, что Алиса поступает на информатику. Разницы большой не было, но Марина отчего-то хотела быть поближе к этой девочке и ее светящейся ауре. Так и вышло, что они оказались в одной группе. Хоть раньше близкими подругами и не были, но теперь сошлись — так часто бывает, когда вливаешься в новый коллектив, но со старыми знакомствами. Помимо прочего, Марина всерьез считала, что они чем-то похожи. Хоть Алиса настолько забитой, как раньше она, не была, но тоже отличалась неконфликтностью и добродушием. Лишь бы только не ранимостью! Повышенную ранимость Марина теперь на дух не переносила и себе подобного не позволяла. Она вообще очень сильно за истекшие два года изменилась, но Алиса напоминала ей ее саму в прошлом — правда, в самом лучшем, идеальном воплощении.