— Ты кто? — тихо спросил Илья.
В принципе, это и был самый важный вопрос. Призрака так просто не изгонишь — ему не страшны ни амулеты, ни серебро. А уж серебра боится почти вся нежить. Но у этих же нет тел, чистый дух, потому и столько церемоний. Например, следует начать с выяснения — кто был этот человек и зачем сюда явился.
Висящая в воздухе дама раздвигала рот. Похоже, не умеет говорить. Мало какие из полтергейстов умеют. Но по движению ее рта Илья догадался, что она вряд ли представляется. Что-то типа «рассветник», «сдохни» и подобное. Недовольна дама, не рада гостю, и ежу понятно.
Но теперь больше ничего не сделаешь. Хоть какой там полтергейст, но защиту рассветника не пробьет. Потому Илья зевнул, завалился на диван и мгновенно уснул.
Хозяйка вернулась рано утром. Заметно обрадовалась, что и комод ее обшарпанный, и сервант перекошенный на месте, побежала ставить чайник, а уже потом подошла к проснувшемуся Илье:
— Ну, как, сыночек, убил ты домового?
— Убил? Я изверг, что ли, типа закатника, чтобы домовых убивать?.. — не соображая спросонья, ответил Илья, потом сел и с удовольствием потянулся. — Нет у вас тут никакого домового. Но кое-что имеется…
Бабуля охнула, ручки к щечкам прижала и рухнула в кресло. Но только она и могла решить собственную проблему, потому Илья потер глаза и начал спрашивать:
— Знаете ли вы, кто здесь жил до вас?
— А… Так родители мужа и жили. Но померли они уже давно!
— Стариками померли?
— Стариками, стариками… Дай-ка припомню. Свекровке почти семьдесят было, а свекру…
Илья перебил. Хоть призраки и уродливы, но кое-что о них точно можно сказать. Например, ночная дама не была пожилой на момент смерти.
— Понятно! Бабуль, а больше никто не жил? Вспоминайте, вспоминайте.
Она только руками развела, и тогда Илья вспомнил о последней возможности — к счастью, в домах стариков эту возможность часто можно было использовать. Что, интересно, будут делать рассветники лет через пятьдесят, когда вообще все семейные альбомы и портреты в историю уйдут?
— Нет ли снимков каких?
— Есть, конечно!
И удивляться нечему. Такие обычно хранят все архивы, как самое главное свое сокровище. Бабуля, пыхтя, носила из шкафа все альбомы и складывала стопкой на диван, но Илья сразу выхватил тот, который выглядел самым старым. Черно-белые снимки, нелепые платья и постановочные подкрашенные фотографии. А бабуля ничего так в молодости была! И муж еще — такой суровый, здоровенный мужик. Илья искал, пока не откопал снимок его совсем молодого.
— А это кто? — он ткнул на девушку, стоявшую рядом с сопливым мальчуганом.
— Так это… сестра Егоркина. Болела она чем-то, я уже не вспомню, и умерла еще до того, как мы с ним познакомились.
Скорее всего, не болела, а была убита. Но сейчас уже хвостов не догонишь. Осталось закончить:
— Это она вас из дома выгнать хочет. Так-так, ну-ка не бледнеть! У вас валидол где?
Но бабуля была боевой, советской стальной закалки. Она взяла себя в руки, а волнение выдавалось только задребезжавшим голосом:
— Как же?.. И где ж была она столько лет, если всегда туточки оставалась?
Илья пожал плечами:
— Возможно, кто-то потревожил ее могилу. Ведь она где-то недалеко похоронена?
— Ну да… Родителей и Егорку с ней рядом хоронили…
Рассветник встал и бодро сказал:
— Тогда давайте по чайку, а потом на кладбище. Погода сегодня отличная, самое время гулять!
Да уж, кремация решала бы многие проблемы. Если тело потревожили, то у Ильи следующая ночь будет еще веселее предыдущей, но спутнице об этих тонкостях лучше не знать. У нее заметно тряслись руки, когда она наливала чай и пододвигала тарелку с печеньями. Но Илья знал цену этой выдержке — с таким человеком он и в разведку бы пошел. Порой молодые и вроде бы сильные в штаны делают, а у нее просто руки немного трясутся, да голос подводит.
Оказалось, что могила в порядке. Даже оградка цела, а холмик сверху весь зарос лебедой — верный признак, что тревог не было и душа ее давно должна была покинуть это место. Илья в детстве часто задавался вопросом, куда же отправляются эти самые души, но так и не придумал. В потусторонние миры он верил — он сам тому был живым доказательством, но не мог себе представить ад или рай так, как рисуют их в религиозных источниках. Наверное, человеку и не нужно этого знать до самого конца, даже рассветнику. И потому Илья перестал мучиться этим вопросом.
К сожалению, проблема была нерешаема. По пути назад он допрашивал уже о каждой мелочи, за которую можно было бы зацепиться:
— Может, вещь ее какая в доме осталась? Вы хорошенько подумайте, это важно! Снимки ее сожжем, но призраки обычно привязываются к какой-то вещи — чему-то очень для них значимому. Икона, нательный крест… Ничего такого?
— Да нет же, — бабуля разводила руками. — Или я знать об этом не знаю.
— Или вы перестановку делали незадолго до того, как все началось? А может, находили что-то?
— Находила! — через минуту вспомнила хозяйка. — Но не крест только!
Илья заторопил:
— Да говорите же уже!
— Летом внуки приезжали, с ними мы в подвале немного ремонт сделали. Там балки перекосились — вот-вот рухнут. Ну, думаю, хоть досками подбить, авось еще лет десять продержатся. И там, в одной из балок трещина такая пошла, а внутри дупло. Ну, вот там я ножик и нашла. Кто-то спрятал давным-давно. Старый ножик, красивый, с резьбой на рукояти.
Вот и склеилось. Девушку ту убили, это и до сих пор было ясно. Умершие своей смертью редко возвращаются и никогда для зла. И если орудие убийства спрятали, а потом его тронули, то она и проснулась.
— И где нож? — теперь строго говорил Илья.
— Да положила где-то… Он так-то красивый, но тупой и в хозяйстве непригодный.
И то хорошо, что она им продукты резать не начала. Нож отыскали быстро — в самом деле красивый, старинный. Такой и аукционистам продать можно. Жаль, что не выйдет. У Ильи в гараже мини-плавильня — там ножик и закончится, отпустив наконец-то неприкаянную душу туда, где ей быть полагается.
— И что? Больше ее не будет? — с надеждой спрашивала бесстрашная бабуля, которая вызывала в Илье все больше уважения.
— Не будет, Марья Семеновна. Обещаю.
— А почему ж она к ножику-то привязалась? Что ж в ножике такого?
Илья не ответил. Наивной хозяйке подробности ни к чему. Если оружие было спрятано в доме, то убийца наверняка кто-то из своих — быть может, даже ее покойный муж. Или свекор. О таком сообщать уже поздно, какая теперь разница?
— Постой-ка! — защебетала бабушка. — Погодь маленько, я хоть обед приготовлю, накормлю.
Но Илья отказался, спеша в гараж. Дела надо заканчивать так быстро, как только возможно. Он минут двадцать на своей тарахтящей старенькой Тойоте ехал, а думал все об одном и том же. Молодую девушку убил кто-то из родственников, но это удалось скрыть. Вот она где-то в подвале и спала в ожидании своего часа. Чтобы хоть кто-то об этом узнал, даже спустя полвека. Страшное преступление, которое не позволяло ей обрести покой.
Страшное преступление… Страшнее и придумать сложно. Убийц на свете много, но вот такие преступления, когда родной родного убивает, бесследно не проходят. Илья согнулся под тяжестью мыслей. Он стал рассветником в двенадцать, когда убил отца. Тот много пил и избивал мать. И в один из таких буйных вечеров мальчик не выдержал. Он подлетел к отцу сзади и ударил со всего размаха по голове обухом топора. Глухая деревня, где все друг друга знали, но никто ни разу не встал на защиту. А тут — такое потрясение для всех жителей. Малолетний отцеубийца!
Милиция дело закрыла. Впервые синяки и кровоподтеки матери принесли пользу. Тут же была чистая самооборона, ребенок защищался от домашнего тирана и защищал маму — кто сможет всерьез осудить? Но только Илья знал, что он не защищался, в момент удара он хотел именно убить. Стереть с лица земли, а не просто остановить. Тогда он совершил тяжкий грех, который будет искупать всю оставшуюся жизнь. Но другие восприняли иначе и не косились вслед. Так легче — считать, что произошел несчастный случай, до которого никто не хотел доводить. Илья не спорил. Однако они с матерью в том доме жить больше не могли, продали и переехали в поселок. В тот же год Илья чуть не утонул, но каким-то чудом или даже сверхъестественной силой его буквально вытолкнуло на поверхность. И сразу после он начал видеть странные вещи. В новом доме жил домовой, который и объяснил Илье всю суть рассветников, как ими становятся и что следует делать дальше. Это не тот долг, который можно отложить. Зато, каждый раз совершая доброе дело, Илья чувствовал, как груз на сердце становится легче. Он всегда будет отцеубийцей, но ему второй шанс дан не просто так — он теперь не только ходит по земле и потребляет свою норму кислорода. И в этом спасение.