– Шеф, да что было?
– Если расскажу, – сказал я сумрачно, – шизофреником назовут. Нет уж, давай получим хоть что-то, годное для доказательства. А то будем как бабкованги, что рассказывают, кем ты был в прошлой жизни. Конечно же, Александром Македонским…
Он спросил живо:
– Удалось увидеть что-то из прошлого?
– Никаких комментариев, – отрезал я. – Хочешь, чтобы из меня сделали клоуна? Пока не получим факты, молчим.
– Даже спонсорам?
Я ответил после минутного колебания:
– Надеюсь, мы получим что-то более весомое раньше, чем они спросят, куда угрохали деньги.
Он повернулся к монитору, а я все еще пытался пересилить черную тоску, что вот я, такой замечательный, умный и красивый, топчусь хрен знает в чем, а мог бы водить корабли по галактике, прыгать по измерениям или находиться одновременно в разных частях вселенной, занимаясь хрономультикреванием, а то и вовсе пытаясь решить мрачную тайну бытия.
Чувствую, мог бы! У меня достаточный потенциал, но живу в этом гребаном времени, где даже к Сириусу не слетать… да что там к Сириусу, еще до Марса нормальную дорогу не проложили!
Он поддерживал меня под локоть, когда я вышел в главную комнату, уставленную столами и аппаратурой.
Я сказал громко:
– Всем привет, можете не вставать, спасибо. Я сегодня демократ с утра, а там посмотрим.
Улыбнулся только Вертиков, остальные даже не оторвались от работы, чтобы поприветствовать шефа и спросить, как прошел опыт. Корнилов вперил грозный взгляд в окуляры микроскопа, Урланис наблюдает, как взбалтывается красная жидкость, похожая на кровь, в длинной пробирке с утолщением на конце, а Люцифер в стремительном темпе, задавая его взглядом и шевелением растопыренных пальцев, перебирает на экране снимки срезов ткани.
Корнилов вздрогнул, оторвался от микроскопа.
– Ребята, – сказал он потрясенным шепотом, – там же пиццу доставили!.. А мы забыли…
Через минуту в большой прихожей, где на столе пакет с заказанной пиццой, жадно заработали ножи и вилки, раздался бодрый чавк и напористый голос Корнилова.
– Телепортация, – вещал он с апломбом, за который я его ненавижу, хотя чаще всего высказывает дельные, хотя и всегда неожиданные мысли, – это мечта тупоголовых идиотов, что сейчас все еще по старинке ездят в египты или парижи, чтобы там увидеть какие-то руины или памятники. Я, к примеру, все могу посмотреть, не вставая из кресла…
Я взял кусок, еще горячий, начал есть стоя, хотя мне придвинули стул, но я показал знаками, что некогда-некогда, сейчас ухожу.
Урланис возразил:
– Ну, ты загнул!.. А пощупать, вдохнуть аромат тех вещей?.. Твое телевидение не дает этих очучений!
Корнилов помотал головой:
– Сейчас не дает. Завтра даст. Но уже сейчас, когда все можно посмотреть в цвете и даже в стерео, умные люди не ездят так далеко. Другое дело, когда не было даже фотографий, а только дикие слухи, разжигающие любопытство.
Урланис сказал упрямо:
– Но, согласись, число туристов со времен Марко Поло не уменьшается, а увеличивается!
– И абсолютно совпадает с ростом количества дураков, – фыркнул Корнилов. – Да ты сам подумай, применять такое достижение научной и технической мысли для того, чтобы полмиллиарда дураков могли прыгать, как блохи, по планете? Да они же обрушат экономику любой страны – подчеркиваю, любой! – если разом прибудут на какой-нибудь фестиваль любителей пива или благотворительный показ Аней Межелайтис интимного пирсинга!..
Вертиков слушал-слушал, сказал осторожно:
– Знаете ли, гораздо лучше смотреть на эти редкости… или Аню Межелайтис глазами человека, который с вами в нуль-контакте. Тогда и запах, и тактильные ощущения, и полный эффект присутствия.
– Не эффект, – педантично поправил Корнилов, – а само присутствие. Только большинству не светит. Дураки легко заводят друзей в пивнушке и на трибунах стадионов, но крайне неохотно позволяют «копаться в их собственных мозгах». А на нуль-контакт из них вообще никто не идет. Вся их жизнь наполнена страхами перед злобной наукой, пестицидами и БАДами, верой в гороскопы, приметы и предсказания Ванги.
Я взял еще кусок, опередив деликатничающего Вертикова, и отправился в свой кабинет. Остальные то ли уже поели, то ли им еще принесут, но, скорее всего, просто забыли про еду.
Едва переступил порог, дисплей на моем столе засветился, на экране появились последние новости из мира хай-тека. В нашем отделе все мы их смотрим в первую очередь, затем – науку, а экономику и политику практически никогда, про спортивные новости или мир моды в нашем кругу говорить вообще дурной тон.
Все эти футболы и какая звезда с кем спит – жвачка для биоконов, а мы, дескать, продвинутые, устремленные в сингулярность. И хотя сами посмеиваемся, мы над всем посмеиваемся, но что верно, то верно, мы – будущее, они – тупое прошлое, хотя живем в одну эпоху и на одной площади.