— Ну а что дальше произошло с провидицей? — спросила Риата.
Дэлавар вздохнул:
— Демон оставил ее полумертвой, но она выжила и через шесть месяцев родила двойню: мою сестру Эйлу и меня.
— Боги! — еле слышным шепотом произнесла Фэрил и глазами полными ужаса посмотрела на Уруса и Риату, которых эти слова поразили не меньше.
Дэлавар отошел от стола, взял графинчик и наполнил свой стакан.
— Нашу мать звали Сейлин, и ее в бреду, стенающую и рыдающую, нашли эльфы, которые пришли к ее замку в лесистых горах. Они обращались к ней ласково и с нежностью, но, несмотря на их помощь, она не могла уже стать такой, какой была прежде.
Среди эльфов жил серебряный волк, звали его Серый, и, когда мы появились на свет, он отметил особыми знаками и меня, и мою сестру.
— Так что это за «особые знаки»? — спросила Риата. Она смотрела на спящего Бэйра с тревогой и заботой.
Дэлавар грустно вздохнул:
— Семя нашего отца–демона сделало и меня, и мою сестру Эйлу оборотнями. Для нас было большой удачей то, что первое животное, которым мы были отмечены, был серебряный волк, дрэг, создание Адона.
У Фэрил вырвался возглас удивления.
— Хочешь сказать, оборотни принимают облик первого встреченного животного?
Дэлавар поднял руку и покачал головой:
— Не первого встреченного, а первого, с которым возникнет связь. Как я уже сказал, это крепкие узы.
— И ты также сказал, что Бэйра следует отметить? — с тревогой в глазах спросил Урус.
Дэлавар кивнул:
— Ты, Урус, был отмечен.
— Боги, — вздохнула Фэрил, — боги!
— Твоя история еще не закончена, — сказала Риата с отчаянной решимостью в голосе, не желая верить в необходимость метить своего сына знаком зверя.
— Да, дара, еще не закончена.
В этот момент Бэйр зевнул и проснулся. Урус взял его на руки, ребенок беспокойно ворочался — надо было перепеленать его и накормить. После того как младенца подмыли и сменили пеленки, Урус передал его Риате. Она обнажила грудь и поднесла ребенка к соску. Он сосал, а мать, не спуская с него глаз, произнесла:
— Продолжай, Дэлавар.
Волк–волшебник сделал еще один долгий глоток из стакана, после чего, обводя слушателей глазами, в глубине которых таилась неизбывная боль, продолжил свой рассказ:
— Наша мать так и не оправилась. Она умерла, когда нам с Эйлой не исполнилось еще и десяти лет.
Проходили эры, а мы с сестрой шли по жизни каждый своим путем. Но прошла тысяча лет, а может, чуть больше, и Эйла прислала мне известие: она обрела истинную любовь с мужчиной–баэроном по имени Брюн. — Дэлавар посмотрел в глаза Урусу. — Они и были твоими родителями, Урус, а значит, ты — мой племянник.
Пораженный, Урус сел с широко раскрытым ртом; Риата подпрыгнула от удивления, сосок выскочил из ротика Бэйра, и он, недовольно ворча, чмокал губами, ища его.
— Боже мой! — только и могла произнести Фэрил.
— Значит, твоя сестра — моя мать? — с трудом произнес Урус.
Дэлавар, с теплотой и нежностью глядя на него, утвердительно кивнул.
— А мой отец — баэрон по имени Брюн?
— Да. Вскоре после получения известия от сестры я пошел к ним — они жили в Гримволле, а это, надо заметить, недалеко отсюда, — чтобы посмотреть на их новорожденного. Но когда я добрался до их жилища, то обнаружил только трупы — Эйла была обезглавлена, из груди Брюна торчало копье гхола с зазубренным острием. Их дом был разграблен, но в детской комнате я обнаружил растерзанные тела гхола и нескольких рюкков. Какое–то громадное существо также принимало участие в битве, однако среди убитых не было этого существа, как не было и никаких признаков присутствия ребенка — его колыбелька была пуста. На рассвете я поджег разрушенное жилище — это был своего рода поминальный костер по моей сестре и ее супругу, — из колыбельки я взял одеяльце, которым укрывали младенца; Серый и вся стая обнюхали его, и, ведомые запахом, мы бросились вдогонку за тобой. Наконец мы нашли тебя на голой скале, с тобой была громадная бурая медведица — на ее когтях была засохшая кровь рюкков. Она была ранена, но смогла унести тебя, а когда я вас нашел, ты сопел, прильнув к ее соску.
— Медвежье молоко? — спросила Риата, слабо улыбнувшись и глядя с нежностью на Бэйра, который сосал уже другую грудь.
Глаза Дэлавара потеплели.
— Да, медвежье молоко. Все указывало на то, что она недавно потеряла собственного детеныша.
Урус вздохнул:
— Значит, мои родители были убиты этими мерзавцами.
— Мне думается, что разбойников из ночного народа послали сделать это.
— Послали?
— Да, для того, чтобы убить тебя и твоих родителей. Но тебя похитила медведица.
Фэрил внимательно посмотрела на громадного Уруса:
— А зачем понадобилось убивать Эйлу, Брюна и крошку Уруса? Что могло побудить к этому?
Дэлавар покачал головой:
— Я думаю, тот, кто послал их, знал, что предначертано Урусу.
— И что же было мне предначертано? — решительно спросил Урус.
Дэлавар жестом указал на Бэйра:
— Рождение Рассветного Всадника.
— Бэйра? — спросила Риата, крепче прижав ребенка к себе. На лице Фэрил появилось выражение растерянности.
— О боже, а ведь я была права!
— Ты уверен в этом? — спросила Риата. Дэлавар пожал плечами:
— В нем кровь четырех Миров и четырех рас: Адонара, Вадарии, Митгара и Неддра; кровь эльфов, магов, людей, а заодно и демона.
Фэрил судорожно вздохнула:
— А он будет… нормальным?
— Таким же нормальным, как я; таким же нормальным, как Урус; таким нее нормальным, как Риата. — Сказав это, Дэлавар посмотрел на Уруса и продолжил: — Я думаю, что кровь демона позволяет таким, как мы, иметь потомство от представителей других рас.
На некоторое время воцарилось молчание, которое первой нарушила Фэрил.
— О боги! — воскликнула она, глядя на ребенка, прижатого Риатой к груди. — Если Урусу грозит опасность, то как быть с Бэйром?
Дэлавар печально вздохнул:
— Боюсь, ему тоже грозит опасность. Хотя здесь, в Скрытом убежище, он под надежной защитой.
На лице Риаты проступило отчаяние, но она лишь сильнее сжала челюсти.
— Кто мог осмелиться на это? — сквозь зубы произнес Урус. — Кто послал бандитов темных сил, чтобы убить моих родителей… а теперь угрожать жизни нашего сына?
— И твоей тоже, любимый мой, — с нежностью в голосе поправила его Риата, — ведь тот, кто послал их, дал наказ убить также и тебя.
— Кто–то, кому под силу заглянуть в будущее, — отвечал Дэлавар, — посчитавший, что это будущее его не устраивает. Сейлин, моя мать, была провидицей, и в свое время мне тоже было видение. Я знаю и могу утверждать вот что: многое в мире взаимосвязано, и Бэйру предначертано свершить то, что должно, но я не могу сказать, что именно, иначе будущее может измениться, и отнюдь не в лучшую сторону. И учти: Бэйра необходимо растить и воспитывать без оглядки на предсказание, иначе он проведет все свое свободное ото сна время в усилиях, направленных на то, чтобы его исполнить.
Глаза Риаты наполнились слезами, но она согласно кивнула.
Фэрил также склонила голову, соглашаясь со сказанным.
Только возбужденный Урус вскочил и принялся ходить взад и вперед, колотя кулаком по ладони. Неожиданно, подойдя почти вплотную к Дэлавару, он спросил:
— Неужели мы ничего не можем сделать?
— Только одно, — ответил Дэлавар, — надежно охраняйте Бэйра в Скрытом убежище, а еще отпускайте его с Араваном туда, куда Араван направится. Больше я ничего не скажу.
— Араван для меня как брат, — сказала Риата.
— Я знаю. Пусть Бэйр как можно большему учится у него, но и ты, Урус, также занимайся его обучением, особенно переменой облика. А ты, Риата, должна учить его, даже пока он еще ребенок, эльфийским обрядам.
Урус внезапно остановился и опустился на стул; его кулаки были сжаты, костяшки пальцев побелели.
Риата передала Бэйра Фэрил; ребенок наелся и снова уснул. Взяв руки Уруса в свои, дара с нежностью посмотрела мужу в глаза, разжала его кулаки и погладила ладони.