Чем ближе к городу...
Понятно, что рекреационные нагрузки действуют не только на отдельные растения, но и на растительные сообщества в целом. Ярче всего это проявляется в лесах, как наиболее привлекательном для горожан типе растительности. Естественно, что чем ближе участок леса к городу, тем он доступнее и чаще посещается, а значит, и тем сильнее на нем сказываются рекреационные влияния. Исследования, проведенные в Киеве, показали, например, что из потока рекреантов, устремляющихся из города в выходные дни, более двух третей оседает в ближней зоне, доступной за один-два часа пути.
Вокруг больших городов четко выделяются кольцевые зоны, в которых леса находятся на разных стадиях ухудшения под влиянием рекреации. Двигаясь от отдаленных ненарушенных лесов по направлению к городу, можно проследить, как изменяются леса по мере увеличения нагрузки, и различить стадии нарастания "рекреационной дигрессии" (от лат. digredor — ухудшать). В частности, в подмосковных лесах отмечено пять таких стадий.
На первой стадии (в наиболее дальних участках, куда добираются лишь единичные рекреанты) в лесу еще практически не заметны следы пребывания людей. Здесь полностью сохраняются видовой состав и фитомасса напочвенных трав и кустарничков, ненарушенная лесная подстилка, молодой подрост древесных пород многочисленный, древостой совершенно здоров.
На второй стадии (ближе к городу) заметно вытаптывание подстилки, появляются тропинки, под полог леса начинают проникать некоторые травы — обитатели опушек.
На третьей стадии, когда вытоптанные участки составляют уже 10-15% территории, начинается замедление роста и отмирание отдельных деревьев, осветление под пологом леса. Появляются светолюбивые луговые и сорные виды, вытесняя менее конкурентоспособные лесные растения. Ухудшается состояние лесного подроста и почти нет всходов древесных пород.
На четвертой стадии, когда площадь вытоптанных мест — достигает 20% и более, лес, по существу, уже теряет характер целостного растительного сообщества и распадается на отдельные "осколки" — группы деревьев и кустарников (лесные куртины), окруженные дорожками и полянами с луговой и сорной растительностью.
На пятой стадии подавляющая часть территории вытоптана и лишена напочвенной растительности, лишь кое-где у основания древесных стволов можно заметить единичные сорняки и придорожные растения. Почва утрамбована, древостой сильно изрежен. Сохранившиеся деревья — больные или ослабленные, с различными повреждениями, они уже не справляются с заживлением ран; у многих обнажены корни. Подрост практически отсутствует.
В лесах из разных древесных пород стадии рекреационной дигрессии сходны и различаются лишь в деталях. Так, в сосняках с напочвенным покровом изо мхов или лишайников, чрезвычайно чувствительных к вытаптыванию (и особенно хрупких в сухом состоянии), уже при небольших рекреационных нагрузках обнажается почва. А вот в смешанных лесах с участием ели, возможно даже некоторое улучшение состояния лиственных деревьев и кустарников в умеренно-посещаемых местах. Дело в том, что на ранних стадиях дигрессии ухудшается рост ели и отчасти снимается тот пресс затенения, под которым вынуждены жить ее спутники. В дубовых лесах под влиянием рекреации исчезают ранневесенние "подснежники" (пролеска, хохлатка и др.): они очень чувствительны к уплотнению почвы и, кроме того, эти красивоцветущие растения становятся первыми жертвами горожан, "вырвавшихся" в лес после долгой зимы.
Если читатель помнит, в разделе "Городская флора" мы говорили о том, что в разных регионах флора антропогенных местообитаний приобретает сходные черты. Нечто подобное происходит и с лесами рекреационных зон: при большой посещаемости (на последних стадиях дигрессии) самые различные изначально леса превращаются в однообразные, так называемые рудеральные типы — сильно вытоптанные, с изреженным древостоем и скудным напочвенным покровом, в котором набор видов (в основном сорняков-однолетников) почти одинаков и в Подмосковье, и на Камчатке. Такие рудеральные леса в настоящее время занимают более четверти всей лесопарковой зоны Москвы.