"Страна, открытая Северному ветру, в направлении к Сибири самоедам, почти неплодородна; обилие лесов и крайняя суровость холода осуждают на бесплодие" (1698 - 1699 гг. Корб Иоан Георг, с. 248). "Обширная страна эта во многих местах покрыта кустарниками и лесами, большей частью соснами, березами, орешником. Много мест пустынных болотистых" (Олеарий, 1633 и 1654 гг., с. 159). На прекрасных рисунках Оле-ария всюду, кроме Прикаспия, изображены ели.
В летописях начала XVII в. нередко рисовалась такая картина: "Всю весну и начало лета были дожди великие, которые не давали хлебу созревать; стоял он, налившись, зеленый, как трава. На празднике Успенья Богородицы (т. е. в конце августа) был мороз великий и побил хлеб, рожь и овес".
Люди стали уходить на юго-восток, пополняя казачество.
В монографии Ю. Готье "Замосковный край в XVII веке" эта тенденция к движению на юг охарактеризована так: "...обнаружившийся еще в XVI в. отлив населения в южные пограничные области продолжался до самого конца XVII в.".
Стоит особо отметить, что даже в пределах уездов, окружавших Москву с северо-запада и юго-востока, разорение носило различный характер, хотя социальные причины действовали на них одинаково. Для сравнения были взяты Ярославский, Дмитровский, Звенигородский, Рузский уезды как примеры северозападных уездов. Для них было высчитано среднее количество селений (68) на один уезд и пустошей (71) в 1590 - 1595 гг. А затем в 1625 - 1660 гг. среднее количество селений упало за этот промежуток времени до 38, а число пустошей увеличилось до 124. Аналогичные подсчеты были сделаны для юго-восточных уездов (Муромского, Юрьевского, Коломенского, Суздальского). Здесь количество селений снизилось с 49 всего до 42 на уезд, а число пустошей сократилось с 21 до 8. В Суздальском и Коломенском уездах в XVII в. пустоши отсутствовали совсем. Если же просмотреть писцовые книги конца XVII в. на конкретные участки, например к югу от Москвы, в междуречье Лопасни и Каширки, то окажется, что исчезли деревни, расположенные в низинах. Остались же деревни на возвышенных местах по берегам рек. Многие из исчезнувших деревень не восстанавливались, и теперь невозможно обнаружить их былые места. И в наши дни эти места продолжают быть неудобными для постоянного жительства из-за заболоченности.
Обширные реки и озера прослеживаются на всех картах XVI и XVII вв. Но если преувеличения этих карт можно отнести за счет внимания средневековых картографов к водным путям передвижения, то на картах Генерального межевания конца XVIII в. дана довольно объективная картина. Просмотр этих карт убеждает в значительно большем, чем теперь, количестве болот, озер, рек, лугов. Последний подъем озер Неро и Плещеева относится ко времени деятельности Петра I.
Прохладные дождливые летние сезоны более благоприятны в смешанных лесах для ели, чем для дуба. Преобладание таких лет в течение нескольких десятилетий начала XVII в. позволило ели занять ведущее положение в смешанных елово-широколиственных лесах и продвинуться на юг. Площади ельников значительно увеличились на территории к югу от Москвы. Анализ карт конца XVIII в. показывает, что за последующий период ельники уступают дубу, который с середины XIX в. начал восстанавливать позиции, утраченные им в XVII в. Но и теперь можно встретить ландышевый ельник, хотя ландыши типичны для широколиственных лесов. И в таких ельниках можно почти всегда обнаружить дубовый подрост.
Старые дубы, появление и развитие которых проходило еще до XVII в., часто встречались в XVIII в.
В XVIII в. путешественники отмечали крупные дубы на Валдае. По Москве-реке еще в XVIII в. сплавляли дубы из Можайска. В Тверской губернии, как отмечает С. В. Кириков (1966), "дуб, клен, ясень, ильм и вязы были сравнительно редки и прежде, но все же в конце XVIII века их было больше, чем в настоящее время" (с. 39). В Центральном районе и поныне можно встретить дубы 300 - 500-летнего возраста. Однако все эти деревья сохранились под охраной человека, например в царской резиденции в Коломенском, в Москве. Показательно, что в 1703 г. Петр I издал указ о заповедных участках и "заповедных" породах, таких, как дуб, ильм, вяз, ясень, карагач, лиственница, сосна от 12 вершков (т. е. 54 см и толще). Но в перечне пород, не подлежащих вырубанию, не было ели. Вероятно, к этому времени ель разрослась столь обильно, что не нуждалась в защите (достаточно вспомнить указ Петра I об украшении елками новогодних праздников).