Смахнув слезу, путешественник опустился на колено и вынул из кармана телефон. Все действия совершались Женей механически, по наитию, как делал бы реальный репортер, а не похититель пластиковых стражей порядка. В голове вращался план, как заманить и переиграть не в меру любвеобильного дальнобойщика. Для этих целей из машины был захвачен небольшой туристический топорик, припрятанный в чехле на поясе.
За спиной послышались грязные ругательства. Стоящий позади Саша распинал севший аккумулятор шуруповерта.
– Шурик есть? – помахав инструментом, спросил дальнобойщик, – целочку порву и отдам.
Опустив руку с телефоном, водитель пикапа кивнул. Женино лицо было бледно, обескровлено, пластиковую копию погибшего ребенка собирались раздербанить и изнасиловать. Ноги заплетались, но продолжали идти, руки не слушались, и, тем не менее, через пару минут они же подносили насильнику готовый для работы инструмент.
– Хочешь, я сниму это?
Не поняв вопроса, Саша переспросил:
– Снимешь? Что снимешь?
– Твой триумф, – прочтя в глазах дальнобойщика все тоже недопонимание, собеседник пояснил, – ну, как ты его это, долбишь. На твой телефон.
Саша недобро хмыкнул, скривив уголок рта, после чего вынул из кармана мобильник.
– Ну, давай.
Обойдя просверленную фигуру, дальнобойщик расстегнул молнию и, отодвинув резинку трусов, извлек член на свежий воздух. Выглянув из-за пластикового укрытия, он крикнул:
– Погоди, я скажу, когда начинать.
Глядя в экран телефона, Жене не верилось, что сейчас перед его глазами со скоростью двадцать четыре кадра в секунду воспроизводится реальный мир, созданный творцом за шесть миллиардов лет или дней. Мир, где спрятавшись за пластиковой ростовой куклой, грязный водитель седельного тягача рукой стимулирует свой полуобвисший половой орган, сжимая и разжимая его, словно грушу тонометра. Галактика Млечного пути, пояс Ориона, Бетельгейзе и Альдебаран – вселенная сжимается до размеров жопы клеща, торчащего из тела ребенка. Твоего ребенка.
– Ща, ща все будет, – прохрипел Саша, – камера, мотор! Давай!
Просунул, перехватил, погнал. На внутренней стороне Жениного черепа мерцала неоновая надпись «Не входить», и голос Егора Летова твердил, что все идет по плану. В уголке экрана разделенные двоеточием моргали четыре нуля. Оператор создавал лишь видимость записи, стиснув зубы, наблюдая за манипуляциями ревущего в экстазе актера. Пора. Спрятав за пазуху телефон, водитель пикапа выхватил туристический топорик и, приблизившись к фигуре постового, широко замахнулся. Сверкающая сталь с хрустом врезалась в преграду. Удар, еще удар, и в пожелтевшую траву упала отрубленная голова пластикового стража.
– Где еще один?! Где последний!?
Застигнутый врасплох дальнобойщик, отшатнулся, не понимая, откуда у Жени топор и, что вообще происходит.
– Где последняя кукла?
Опавший член сам собой убрался в ширинку поджатый резинкой трусов, как ящик с доводчиком. Саша нахмурился, шумно прочистил горло и сплюнул.
– Ты не получишь телефон, пока я не увижу последнюю фигуру. Ты сказал, что знаешь, где еще две. Где вторая?
– Топор опусти, – сипло процедил водитель тягача, после чего вновь сплюнул.
– Где последний? – кивнув на обезглавленного стража, спросил водитель пикапа, – мне он нужен. Скажи, мы съездим, и там я отдам тебе телефон.
– А то что?
Сашины глаза сощурились, став острыми и опасными, как лезвие. Отступив на шаг, он завел за спину правую руку.
– А то что?! – повторил вопрос дальнобойщик, выхватив пистолет, – топор на землю. Быстро!
Женино сознание блуждало в тумане. Непослушные ноги тряслись. Присев на корточки, водитель пикапа медленно положил топор. Пальцы еще не успели покинуть рукоятку, а Саша уже придавил их подошвой ботинка.
– А-а-а!
– Больно, сука? – размахнувшись, дальнобойщик пнул Женю в грудь.
Водитель пикапа беспомощно лежал на спине. Прижав коленом шею противника, Саша поднес к дрожащим губам холодное дуло.
– Что выберешь: мой ствол или этот? – надавив, дальнобойщик протолкнул пистолет Жене в рот. – Подумай, даю тебе шесть секунд. Раз.
Мутные, как лесное болото, глаза сумасшедшего извращенца засасывали Женю целиком. Они напоминали выгребную яму сельского туалета, бездонную пропасть нечистот. Глаза насильника вопреки законам логики пахли, источая невыносимую аммиачную резь. Ядовитые, тошнотворные, как фосфор желтые и такие же токсичные.