Очень часто груз ответственности, взваленный родителями на плечи старшего ребёнка, оказывается для того непосильной ношей, которая давит на него всю жизнь.
Марку 53 года. «Я рос старшим из трёх братьев. Родители твердили, что я должен стать врачом или адвокатом, не спускали мне небрежно приготовленных уроков, негодовали, если я приносил “четвёрки”. Моих младших братьев они допекали с оценками куда меньше. Младшие постоянно дрались между собой, иногда они, сговорившись, ополчались против меня. Но именно от меня родители требовали, чтоб я не пускал в ход кулаки, не кричал на братьев. Я только и слышал: “Ты старше, ты умнее”, “Ты старше и сильнее, ты не должен обижать младших”, “Ты большой, тебе не к лицу безобразничать”.
Конечно, родительское доверие мне льстило. Мне нравилось, что меня считают умным и добрым. Но, помнится, я часто сердился из-за того, что мои братья носятся, вопят, боксируют, а я должен быть паинькой.
И потом, я не стал ни врачом, ни адвокатом. Я работаю с умственно отсталыми людьми, помогаю им использовать все их интеллектуальные, моральные и социальные ресурсы, учу их обслуживать себя, жить в обществе, работать в специальных цехах для инвалидов. Знаю, что в этом плане я разочаровал мать с отцом. Зато вполне оправдал их надежды как “заместитель родителей”. Практически все члены нашего разросшегося семейства могут рассчитывать на меня, если нужно помирить кузенов, разобраться в разногласиях племянников, принять решение, касающееся ухода за престарелой мамой.
Я полагаю, главный недостаток моего положения старшего брата заключается в том, что я по сей день не научился отказывать, когда меня просят о помощи, не научился в полной мере отстаивать свои интересы — я нередко жертвую ими в пользу младших братьев. Меня не покидает стойкое ощущение, что я несу более тяжёлую ношу, чем мои братья».
В обоих случаях резюме историй одинаково: со мной поступили несправедливо — более строго, более взыскательно, более сурово.
На первый взгляд, следующий сценарий сильно смахивает на два предыдущих. Но только на первый взгляд. Старшей дочери отвели роль «второй мамы» или няни, которой пришлось наравне с родителями растить братика. Здесь капкан для старшего ребёнка спрятан в очень опасном месте. Даже самым «понимающим» родителям трудно смириться с тем, что их дети вырастут и улетят из родного гнезда. Ещё глубже родители переживают разобщённость с повзрослевшими детьми. У них уходят годы и годы на то, чтобы как-то свыкнуться с обидой, вызванной «неблагодарностью, нечуткостью» детей.
Старшие сёстры и братья, которых поставили перед необходимостью нянчить младших детей в семье, в силу возраста куда более открыто ожидают «возврата на вложения»: они предполагают, что младшие будут их уважать, любить, ценить их дружбу, искать их общения, следовать их советам. Когда этого не происходит, старшие дети жестоко переживают сложившуюся ситуацию на многих уровнях: для них это провал их первого педагогического опыта, фиаско в социальном плане («даже младший брат меня не уважает») и обострение конфликта с родителями, по чьей милости они попали в такое положение.
Элеоноре 38 лет. Её младшему брату 25: «Котик родился, когда мне исполнилось тринадцать. Я только и слышала: “Ты не можешь идти в кино — тебе нужно остаться с Котиком”, “Прекрати болтать по телефону — выведи братика на прогулку”. Я его пеленала, кормила, пела ему колыбельные. Я души не чаяла в братике, хотя меня очень сердило, когда приходилось отказываться от удовольствий и помогать родителям. Когда ему исполнилось пять лет, я уехала учиться в другой город. В родительский дом я не вернулась, вышла замуж, пошли дети. Когда приезжаю к родителям, Котик радостно обнимает, целует меня, тормошит. А через пять минут он уже убегает по своим делам. Я вижу его едва пару часов в течение всего отпуска. Он не отвечает на мои письма, никогда не позвонит сам. Он весёлый и славный парень. У него всегда всё окей. А мне немного грустно. Не получается у нас близости и семейных бесед».
Элеонора честно выполняла долг, возложенный на неё матерью и отцом. Однако в глубине души она чувствовала, что родители взвалили на её плечи слишком большую поклажу. Не исключено, что отъезд в другой город отчасти был побегом от взрослых забот. Вместе с тем Элеонора ждала отдачи за свои труды — душевного доверительного отношения, внимания, любви. Не получив желаемого от брата, она остаётся с ощущением, что её труд недооценён, пропал всуе, и это по отношению к ней нечестно.