– Нет, не думаю, что знаете, – сказала она, смутившись и ощущая от этого неловкость. – Но какое это имеет отношение? – спросила она уже более миролюбивым тоном.
– Я размышлял, – сказал Гидеон, – о том, как вор узнал, где находится кубок.
Лора открыла рот и тут же его закрыла. Ее глаза прищурились. Неожиданно она рассмеялась грубым, язвительным смехом.
– О, я поняла. Теперь поняла, почему старому Син-Джану так не хочется вмешивать в это полицейских. Это, должно быть, один из вас, не правда ли? – высказала она свой вердикт.
Гидеон поморщился.
– Вам никогда не говорили, что у вас очень грубый рот? – резко оборвал ее Гидеон.
Но, говоря это, он взглянул на ее губы и совершенно неожиданно обнаружил, что у Лоры очень красивый рот. С пухлой верхней губой и в форме Купидонова лука, этот рот так и просил поцелуя.
– Конечно, все время говорят, – огрызнулась Лора. – А вам не говорили, что вы двуличны, как… как…
– Янус? – подсказал Гидеон имя римского бога, имевшего два лица и приятную улыбку.
Лора сердито посмотрела на Уэллеса, затем на ее губах появилась невольная улыбка. Надо отдать ему должное, это был мужчина высокого класса.
– Прекрасно, как бы там ни было, давайте посмотрим нa факты, – сказала она. – Кубок, должно быть, похищен кем-то из тех, кто присутствовал на вечере, правильно?
Гидеон покачал головой. Она быстро соображала, эта американка.
– Я просто не могу в это поверить, – растерянно признался он. – И в то же время не вижу альтернативы. Послушайте, знаю, я не имею права задавать вам этот вопрос, но… – Он вдруг замолчал, сознавая, что готов попросить ее.
– Нет, простите меня, – тихо сказала Лора, к его великому изумлению. Через мгновение она очутилась рядом, сочувственно сжимая плечо Уэллеса. – Я забыла. Эти люди ваши друзья? А этот колледж, как я понимаю, вся ваша жизнь.
Гидеон с изумлением смотрел на девушку. Только что она была рычащей, грозной тигрицей, и вот… Он не мог ожидать от нее такого сочувствия и понимания.
Лора откинула с его лба светлые серебристые волосы. Они были такими мягкими и шелковистыми на ощупь и изумительно светлыми. Почти белыми. Это возбуждало.
– Я хочу сказать, что, когда все кончится, эта история с кубком повредит мне и Ван Гилдерам, но это еще не конец света, – тихо говорила она, бессознательно накручивая на свой палец прядь его волос.
Гидеон замер. Его сердце было готово выскочить из груди. Он на секунду закрыл глаза и снова открыл их.
– Если бы я захотела, то могла бы сделать выбор. Просто передать все в руки полиции и изобразить Понтия Пилата – вы знаете, умыть руки и, насколько возможно, не связывать этот случай с именем Ван Гилдера.
Ее пальцы гладили его голову. Его кожа горела. Он чувствовал, как этот жар опускается к шее.
– Но для вас это настоящая катастрофа, – продолжала она. – Разве не так?
Гидеон снова сглотнул.
– Да, – хрипло пробормотал он.
Но, по правде говоря, он не вслушивался в ее слова. Ее голос, мягкий, глубокий, нежный, – вот что околдовывало Уэллеса.
Она прильнула к нему и нежно поцеловала его в лоб.
– Все будет хорошо, – тихо сказала девушка, касаясь губами серебристой брови. – Все будет хорошо, обещаю, – повторила она, целуя Гидеона в переносицу. – Все будет хорошо. – Она поцеловала его опущенное веко.
Дрожь пробегала по телу Гидеона. Она чувствовала это.
– Все будет хорошо. – Ее губы приблизились к его губам.
Из груди Гидеона вырвался прерывистый вздох. Ему было хорошо.
Вдруг его глаза широко раскрылись, пронзая ее ярко-синим ледяным светом. Уэллес откинулся назад.
– Пожалейте меня, женщина, оставьте меня в покое, – отталкивая Лору, прорычал он.
Встав с кресла, Гидеон неуверенной походкой подошел к окну. На одно безумное мгновение ему захотелось продлить ее ласки, дольше и дольше, до бесконечности.
– Буду рада, – ответила Лора, уязвленная до самой глубины души, и бросилась к двери.
Гидеон обернулся.
– Неужели вы не понимаете? – в отчаянии воскликнул он. – Мне не нужна людоедка, тем более сейчас.
Сказав это, он был готов откусить себе язык. Лора, взявшаяся за ручку двери, на мгновение застыла, затем медленно обернулась и посмотрела на Уэллеса.
Она была оскорблена, обижена, смущена, испугана и измучена. Ей очень хотелось ударить его. В самое больное место.
– Все правильно, – холодно сказала она. – А мне не нужен человек, подозреваемый в воровстве.
Гидеон побледнел.
– Что?
Лора мрачно улыбнулась, глядя в его широко раскрытые, изумленные глаза.
– Вы думаете, что только вы можете сложить два и два, Гидеон? Вспомните, я тоже была там, когда декан говорил, что сигнализация отключена, – с убийственной мягкостью напомнила она.
По изумленному взгляду Уэллеса она поняла, что Гидеону и в голову не приходило, что его самого могут подозревать в похищении кубка.
– У, кретин! – воскликнула она и, выходя, хлопнула дверью.
Мужчины! Они не стоили этого. Не стоило даже ссориться с ними.
Но к тому времени, когда Лора, поймав такси, добралась до дома, она пришла к заключению, что, вероятно, Гидеон Уэллес чего-то стоил.
Возникал вопрос: что она намерена с этим делать?
Глава 8
Гидеон вошел в столовую, где завтракали преподаватели, и сразу же ощутил какую-то внезапную перемену в окружающей атмосфере.
Он остановился и с озадаченным выражением на лице оглянулся по сторонам. Старший служитель разносил на подносе тосты, два других – чайники. Слышавшийся говор был не тише и не громче, чем обычно, и, видимо, Син-Джану удалось сохранить кражу кубка в тайне.
Казалось, ничего не изменилось, но Гидеон почему-то почувствовал себя здесь чужим, несмотря на то что уже десять лет завтракал в этой комнате. Изящные круглые дубовые столы эдвардианской эпохи, серебряные столовые приборы с гербом колледжа, тяжелые белые скатерти, всегда чистые и накрахмаленные, выцветший зеленый бархат стен и дальняя стена с большим прекрасным портретом кисти Питера Лили – все было знакомо, но казалось чуждым.
Словно почувствовав его состояние, Рекс Джимсон-Кларк поднял руку и мизинцем поманил коллегу к своему столу. Преподаватель богословия, очевидно, собирался куда-то на богослужение, ибо был в полном облачении:
– Рекс. – Гидеон тихо поздоровался, отодвинул один из стульев и со свойственной ему грацией опустился на него.
Старший служитель поставил перед ним тосты и терпеливо ожидал заказа. Рекс почти закончил завтрак, а у Гидеона мысль о еде вызывала отвращение. Он пробормотал что-то похожее на «только кофе».
– Рекс, вы были вчера на вечере. Вы не заметили ничего странного?
Теолог удивленно посмотрел на коллегу:
– Странного? Что вы имеете в виду? Пьяных? Их было много, старина.
Гидеон вздохнул. Как можно задавать вопросы друзьям, не объясняя им, в чем дело?
– Нет. Я не об этом, Рекс. Я хочу узнать, не был ли кто-нибудь особенно расстроен. Испуган или взволнован?
– Вы хотите сказать, кроме тех, кто был в глубоком унынии от того, что вам досталась премия Ван Гилдера? – спросил явно озадаченный Рекс.
Гидеон вздохнул.
– Ничего. Забудьте.
Он понимал, что, если бы Рекс видел что-нибудь подозрительное, он бы уже сказал об этом. Но тогда чего же он ожидал? Что вор выдаст себя, демонстрируя свое беспокойство или угрызения совести? Надо быть реалистом!
Рекс продолжал смотреть на Гидеона. Его недоумение медленно переходило в беспокойство.
– С вами все в порядке, Гидеон? – тихо спросил он. – Мне кажется, вы немного… Не знаю, как сказать… нездоровы.
Уэллесу захотелось рассмеяться. Если не считать того, что его подозревали в воровстве, преследовала ведьма и теперь, казалось, наступало что-то похожее на кризис среднего возраста, он чувствовал себя прекрасно.
Но слова старшего коллеги оставили неприятный осадок. Если Рекс заметил в нем перемены, значит, он попал в большую беду.