Алекса Никос
Растопить ледяное сердце
Глава 1
Одним темным декабрьским вечером, когда снег за окном, кружась вихрем, ложился на землю крупными хрупкими снежинками, я сидела, завернувшись в уютный пушистый плед. Шоколадный от чашки, наполненной горячим какао, которую я держала в руках, разносился, кажется, по всему нашему немаленькому дому. В камине, облицованном темным камнем, задорно потрескивали березовые поленья, и я изредка ворошила их кочергой.
Люблю такие вечера. Близятся новогодние праздники, и все вокруг, будто бы, выдыхают, наконец, расслабляются, прекратив бесконечный бег внутри колеса жизни. Настает лучшее время года. То самое время, когда люди подводят итоги, оценивают свои успехи, задумываются о том, чтобы что-то изменить в жизни. Ведь все знают, что новый год — он, как чистый лист бумаги, с которого можно начинать писать уже новую историю, неповторимую и прекрасную. Для меня же, предновогодние дни всегда были временем чудес. Я до сих пор верю, что именно в Новый Год может случится что-то невероятное и волшебное. Ведь когда, если не в эти дни, наполненные дурманящими ароматами хвои и мандаринов, атмосферой праздника и легкости?
— Алевтина, снова мечтаешь? — раздается за спиной строгий голос отца. — В твоем возрасте, уже стоило бы стать более серьезной и перестать верить в сказки.
Ну вот, опять. Всегда он влезает в мои яркие фантазии со своей суровой действительностью, очень далекой от идеальной глянцевой жизни, которую мы старательно демонстрируем каждые пару месяцев репортерам журналов.
— Что у тебя снова случилось? — с тяжелым вздохом поворачиваюсь в сторону отца, хмурящего брови.
— Никто работать не хочет, будто праздничные дни уже наступили. А до них, между прочим, целых две недели. Совсем обленились, а еще ТОП-менеджерами себя называют и премии требуют.
Каждый год повторяется одно и то же, каждый год я слышу эти слова, на протяжении уже почти двадцати трех лет, ничего не меняется. Пресловутая стабильность, которую я ненавижу.
— Вот если бы ты, Алевтина, пошла бы учиться на экономиста, как я тебе советовал, то сейчас помогала бы мне всех держать в узде. Но нет, ты же натура творческая, тебе надо всякие картинки рисовать, — продолжает заводиться отец. — Тьфу, что за профессия такая — дизайнер? Кто вообще придумал это?
— Папочка, там ужин на столе, очень вкусный, — хлопаю я ресницами, переводя тему. — Ты бы поел. Наверное, голодный.
Если отца сейчас не переключить на другую тему, он будет ругаться и кричать еще очень долго, а мне ровно в полночь надо быть совсем в другом месте.
— “Вкусный” говоришь, — тянет отец, разворачивается и уходит, напоследок сказав: — Пойду попробую, что там Аглая приготовила, что даже моей малоежке понравилось.
Фыркаю, услышав это прозвище. Так меня называли в детстве, потому что я была очень привередливая в еде. Но, кажется, родители, слишком занятые собой, не заметили, что их старшая дочь уже давно выросла.
Отпиваю из чашки уже остывшее какао и кривлюсь. Вот же, папочка, всю атмосферу мне испортил своим появлением. Я ведь только собиралась помечтать о чуде, которое может свершиться уже в этот Новый Год.
Выпутываюсь из пледа и небрежно кидаю его на диван. Поднимаюсь по деревянной лестнице на второй этаж, одновременно закручивая свои длинные шоколадного цвета волосы в пучок, чтобы не мешали. Захожу в комнату, интерьер которой разрабатывала сама: здесь и подвесное кресло, в котором я люблю качаться, обдумывая идеи, и несколько полок, на которых расставляю награды, и большой комод, со множеством ящиков, необходимых для хранения всяких мелочей, которые могут пригодиться не только в работе, но и в жизни. Ну и, конечно, широкая удобная кровать, где я люблю валяться, с комфортом раскинувшись в позе морской звезды.
Выдергиваю одну половицу, присев около кровати, чтобы достать необходимые мне вещи. Если уж отец вернулся с работы, значит стрелки часов приближаются к полуночи — самое время провести ритуал.
Расстилаю темную ткань на паркете, расставляю несколько серебристых свечей, поджигая их, в центр кладу лист бумаги, исписанный от руки. Сама присаживаюсь на колени, закрываю глаза, сосредотачиваясь. Меня окружают ароматы бергамота и сандалового дерева, вдыхая которые раз за разом, я медленно погружаюсь в нужное мне состояние, мысленно произнося давно выученные назубок слова.
Я снова нахожусь в центре этой странной круглой комнаты со множеством дверей. Ощущаю еле уловимый запах мяты и чего-то цветочного, сладкого. Для меня именно так пахнет свобода. Лишь сюда я могу убежать, чтобы хоть на некоторое время стать собой: не изображать пай-девочку из приличной и уважаемой идеальной семьи, не улыбаться фальшиво, когда душа рвется на куски от отчаяния, не делать вид, что мне интересна чужая жизнь и все те сплетни, что обсуждают окружающие.