«Женские романы» столь же легко читаются, как и пишутся, прежде всего потому, что их создательницы не особенно озабочены сопротивлением окружающей их действительности, а просто подгоняют ее под себя и своих читателей, чтобы им всем было в этом пространстве максимально комфортно и удобно. Любимый мужчина должен быть деловым, отзывчивым, заботливым и зарабатывать больше бабок, чтобы главная героиня могла их тратить и жить в свое удовольствие. А как там бывает в реальности – никого не колышет. Столь же бутафорский и ирреально возвышенный образ женщины можно обнаружить в знаменитом стихотворении Пушкина про «мимолетное виденье» и «гения чистой красоты». И не только там. Татьяна Ларина в «Онегине» выходит за старика и, подчиняясь воле автора, «должна быть век ему верна», за что и заслуживает одобрение как со стороны Пушкина, так и со стороны вторящих ему критиков. В жизни у автора «Онегина», как известно, отношения с женой сложились далеко не так гладко. «Глубокий психолог» Достоевский особенно ценит в своих соотечественницах готовность отправиться вслед за мужчиной в места не столь отдаленные, причем подобную самоотверженность он наблюдает даже у представительниц «древнейшей профессии». А у Некрасова русские женщины и вовсе не только следуют за своими мужьями на каторгу и в ссылку, но еще способны «войти в горящую избу» и «останавливать на ходу коней», то есть максимально практичны и удобны в применении. Если же женщина вдруг начинает артачиться и проявлять хотя бы слабые признаки своеволия, то разгневанный автор тут же отправляет ее под колеса поезда – читай Толстого. Так что последствия подобной «идеализации» далеко не всегда оказываются безобидными.
Короче говоря, отечественная классика в своих наиболее ярких и характерных образцах, по крайней мере по глубине понимания психологии представительниц противоположного пола, вполне сопоставима с «женским романом» и заслуживает того, чтобы называться «романом мужским». Тем более что писательниц-классиков, достойных служить примером для подрастающего поколения, в школьной программе просто-напросто нет. В этом, собственно, и заключается главное отличие описанных мной явлений. Над «женским романом» принято иронизировать, и по нему никому и в голову не придет кого-либо всерьез воспитывать, да еще в государственных масштабах. Поэтому нашим соотечественницам и приходится гораздо чаще сталкиваться с образцами мужского недомыслия в жизни, а не в книжных магазинах. На книжные полки они с детства приучены смотреть с глубоким почтением и трепетом.
Глава седьмая
Запретить любовь!
В искусстве, да и в жизни, так мало реального, того, что можно было бы потрогать руками или просто более или менее представить себе и сказать: «Да, это действительно существует!». Кругом одни бесплотные и туманные слова. И люди научились очень ловко ими пользоваться. «Любовь», например, или же «бог», который, как известно, тоже есть эта самая загадочная «любовь» – по совместительству так сказать. Эти слова можно поворачивать как угодно, вкладывать в них самый невероятный смысл, и практически никто не сможет уличить вас во лжи. Лучше всего такими словами научились пользоваться писатели, сразу же вслед за ними идут политики, ну а потом, с небольшим отставанием – все остальные.
Совсем недавно мне каким-то чудесным образом удалось исхитриться и установить себе антенну, позволяющую смотреть еще несколько телевизионных каналов, которые раньше мне никак не удавалось поймать. В результате я получила возможность наблюдать за множеством телевизионных шоу, доселе мне неизвестных, точнее, не наблюдать, а периодически на них натыкаться во время переключения каналов. Одно из них называется «Окна», второе – «Девичьи слезы», третье… Впрочем, названия в данном случае не так уж и важны, так как практически все эти представления похожи друг на друга как две капли воды. Если попытаться передать словами их типичный сюжет, то он будет выглядеть примерно так. Интеллигентного вида мужик с торчащей из-под пиджака рубахой, но с бородкой и в галстуке – на стуле в центре зала с кокосовым орехом на руке. Напротив сидит его жирная жена и жалуется собравшейся в студии аудитории, что ее муж, умница, кандидат химических наук и пр., неделю назад засунул в этот кокос руку, желая достать из него немного риса, который почему-то там оказался, и с тех пор так и ходит с этим кокосом. Вытащить из ореха руку ее муж не может, так как боится, что, разжав руку, останется без риса, которого ему почему-то по-прежнему очень-очень хочется. Ведущий многозначительно чешет репу, а зрители в студии начинают по очереди советовать мужику с кокосом, как выйти из сложившейся ситуации. Можно было бы попробовать распилить орех, но это небезопасно. К тому же и жена против, так как не желает, чтобы ее дорогому мужу по ошибке отпилили руку. Ну а если просто разжать руку, а потом перевернуть орех и вытряхнуть оттуда рис? Нет! Против этого категорически возражает сам потерпевший. Он даже начинает ерзать на стуле и трястись всем телом от возмущения: неужели непонятно, что тогда рис останется в орехе или же просыплется на пол и запачкается. Наконец, ведущий приглашает в студию подругу жены, Веру Дормидонтовну, которая признается, что, занимаясь сексом с мужем своей приятельницы, в экстазе тушила ему о руку сигареты, ну а тот не придумал ничего лучше, чем этот трюк с орехом, чтобы скрыть следы ожогов от жены, которую он очень сильно любит. Просто этот орех случайно оказался у него в холодильнике, когда его жена позвонила ему на «мобильный» и сказала, что возвращается домой. Вера Дормидонтовна успела унести ноги, а муж заметался по квартире, схватил орех, отпилил верхушку и засунул руку… После этого рассказа жена с нецензурной бранью набрасывается на свою подругу, муж снимает орех с руки и кидается их разнимать, а ведущий опять многозначительно чешет свою репу.