Прокашлявшись, Фриц — сам не желая того, потихоньку начал оправдываться:
— После того, как в шестнадцатом старик Курт умер, рыжего Адама забрали в восемнадцатом на фронт — тогда, последнее «Scheisse» из резерва выгребали, а Гретхен ушла к этому «Fotzenlecker»…
— Выручу тебя, так уж и быть, дядюшка Фриц… По-родственному!
По насмешливой иронии, хозяин заведения понял, что прав: Эрик его за дядю не считает, значит… Он прав, это — не Эрик!
А КТО?!
К тому же, как будто прочитав его мысли — лже-Эрик с берлинского, вдруг перешёл на один из подвидов швабского диалекта и, Фриц Юнгер похолодел в чреслах…
— Я научу твоих рукожо…пых поваров кой-каким рецептам — быстрого приготовления, — меж тем продолжал на чистейшем «Enztalschwäbisch» тот, кто «вселился» в Эрика, — в окно вижу: здесь, просто проходной двор — а ты всё прибедняешься, да в «Anus» пальцем ковыряешься, дядюшка!
— Каким, таким «рецептам»? — вмиг насторожившись, поинтересовался хозяин забегаловки.
— Глухой?! Я же тебе на «deutsche Sprache» сказал: «Fast Food»! Один рецепт блюда в неделю — в это время я у тебя живу на полном пансионе, плюс — карманные деньги… По рукам?
— Тебе ещё и деньги? — сделал попытку «спрыгнуть» Фриц, мысленно уже прощаясь с заведением и становясь в очередь за бесплатной похлёбкой от католической церкви, — а если твой «Fast Food», никто жрать не станет?!
Не убирая протянутой руки, Эдик уверенно ответил:
— Если, за неделю не окупится с маржой первый рецепт, я из твоего «gadyushnika» съеду! По рукам?!
— По рукам! — обрадовался вмиг повеселевший дядюшка Фриц, заключая сделку.
Неделю, он как-нибудь потерпит…
Помолчав после заключения «контракта» с названным дядюшкой, Эрик спросил:
— Ты называл меня «выродком Russische Hure»… За этим что-то стоит, или так — к словцу пришлось?
— Ты, что? Вообще, ничего не помнишь?
— Вспомню, дядюшка, если напомнишь… Ну!
Сказано было хоть и повелительно — но с лёгким оттенком неуверенности и, у Фрица ёкнуло сердце: «Может и, про аптеку забудет? Тот еврей, конечно — «Mistkerl», да кто его знает, как дальше дело пойдёт…». Кроме старушки-жены да престарелой тёщи, у него было три дочери: старшую удалось сплавить, а вот две ещё висели на его родительской шее и, стало быть — остро нуждались в хоть каком-то приданом.
— Мой брат и твой отец Георг Юнгер (доктор по химии, между прочим!), познакомился с твоей матерью — женой русского помещика, на курорте в Бадене. Тот, думаю — лечился от хронического безделья, а твоя будущая мать, видать — страдала «Fotze»…
— Давай меньше про «Fotze» — больше по делу, дядя! — сморщился как от кислого Эрик, — как её звали?
— Её русское имя непроизносимо, но твой отец её называл Кэтрин…
«Екатерина, должно быть… Вот это совпадение: у нас с отцом реципиента одинаковые предпочтения — даже, имена сходятся!».
— Так значит, я — наполовину русский?! Забавно… Дальше, что?
— А дальше, меж ними вспыхнула такая бурная любовь, что она бросила мужа, ребёнка и сбежала с Георгом! Тот, рогатый «Russischer Grundbesitzer», имел какие-то связи, поэтому разгорелся грандиозный скандал… Георгу пришлось бросить академическую карьеру, переехать сюда и стать владельцем аптеки, чтоб кормить эту… Ну и, тебя — когда ты родился.
— Bezaubernd! Феерично! …Дальше?
— «Дальше», когда тебе было чуть более двух лет, у неё вспыхнула другая «бурная любовь» и, она вас с отцом бросила, удрав с каким-то кривоногим и волосатым «Planschbecken»…
— С французом?! …Вот, «Hure»!
— Ну, а я тебе что говорил?! Все русские бабы — «Schlampe»!
— Много ты, дядюшка, знаешь русских баб! — заступился за честь русских женщин Эрик, — сидишь всю жизнь в этой дыре, как солитёр в поросячьей заднице — да ещё и, умничаешь!
— Поверь мне, достаточно много! — похабно хохотнул толстый Фриц, почёсывая брюхо, — после их революции, я столько перевидал… Ко мне, русские графини в койку прыгали и, на лету «weibliche Schubladen» снимали!
Эрик, не вполне поверив в половые подвиги дядюшки, снисходительно-скептически бросил:
— «Ficker-тerrorist» старый… Да, у тебя — из-за брюха, даже не видно когда твой «Gurke» стоит!
— Хахаха! — похотливо осклабился старый развратник, — не поверишь, племяш — даже, не видно — кто его «saugt»!
Враз потерявший интерес к этой теме, Эрик Юнгер, задал ещё с десяток вопросов — уточняя некоторые моменты своей новой биографии, затем поднялся из-за стола и озадачил родственника: